История Оливера

Признаюсь честно, есть у меня один недостаток. Я не умею говорить с… девушками. Ну, то есть, понимаете, последний раз что-то вроде свидания у меня было очень много лет назад. Но одно я знал точно – чересчур много говорить о себе не стоило. А то еще будет жаловаться потом дома, что я самовлюбленный идиот.

Так что наш разговор вращался вокруг (точнее, я рассуждал) решений суда Уоррена по правам частных лиц. Продолжит ли сеть ресторанов «Бургер Кинг»[17] содействовать Четвертой поправке[18]? – Смотря каким будет состав Верховного суда! «Непременно сохрани копию нынешней Конституции, Марси, она скоро станет раритетом!»

К тому моменту, когда я добрался до Первой поправки[19], нам уже подали нашумевшие устрицы, лонг-айлендские, разумеется. Они оказались весьма недурны. Но до бостонских, признаться, не дотягивали.

– Так вот, вернемся к Первой поправке – Верховный суд явно руководствуется двойными стандартами. В деле «О’Брайн против США», например, сожжение повестки не было признано заявлением, сделанным в форме юридически значимого действия. При этом суд поступил с точностью до наоборот в деле «Тинкер против Де-Мойн[20]», постановив, что ношение нарукавных повязок в знак протеста против войны является заявлением в письменном виде. Как такое вообще возможно? И чью сторону они в итоге разделяют?!

– А ты как думаешь? – спросила Марси. Прежде чем я успел подумать, не намекает ли она, что я заболтался, нас снова атаковал официант – на этот раз насчет десерта. Я заказал кофе со сливками. Марси – чай. Мне стало немного не по себе. Может, пора задуматься – а не слишком ли я много болтаю? Принести ей свои извинения за то, что меня слишком много? Но ведь она же в любой момент могла сама меня заткнуть, разве нет?

– А ты сам участвовал во всех этих процессах? – спросила Марси (издевается, что ли?).

– Да нет, конечно. Правда, сейчас я консультирую по поводу нового дела: «Отказник по убеждениям» – в качестве прецедента выступает дело «Уэббер против Призывной комиссии», которое вел я. Ну, и, плюс ко всему, я и волонтером активно работаю…

– И, судя по всему, даже не думаешь останавливаться, – добавила она.

– Ну, как сказал Джимми Хендрикс[21] на фестивале в Вудстоке[22]: «Мир грязнее некуда, всем нам пора браться за большую уборку».

– Ты что, был на фестивале? – полюбопытствовала Марси.

– Нет, прочитал заметку в «Таймс», – отмахнулся я.

– Ну надо же, – произнесла Марси.

То есть она разочарована? Или ей скучно? Вспоминая весь этот разговор, я понял, что так и не дал ей вставить ни слова.

– Ну, а ты чем занимаешься?

– Ничего социально значимого. Работаю в сети магазинов «Биннендэйл[23]». Никогда не слышал это название?

Шутит она, что ли? Кто ж не знает про сеть элитных универмагов «Биннендэйл», роскошный магнит в сорок карат для тех, кто желает оставаться инкогнито? Откровение Марси сразу пролило свет на многие обстоятельства. Она идеально подходит для столь шикарного бизнеса: светлые волосы, твердость, стройная фигура. К тому же, девушка обладает прямо-таки брин-морским[24] красноречием, которое действует настолько безотказно, что, уверен, она без труда могла бы даже крокодилу впарить сумочку из кожи его сородича.

– Сама я почти не связана с продажами, – продолжала она, пока я усердствовал с неуклюжими вопросами. Так, получается, что Марси стажер с грандиозными амбициями?

– Так с чем же ты конкретно связана? – спросил я напрямик. Если по-разному формулировать одни и те вопросы, свидетеля можно быстрее сбить с толку.

– Слушай, разве тебе так уж интересно, чем я вообще занимаюсь? – произнесла Марси, проведя изящной ручкой по своей не менее изящной шейке.

Так, вот это уже точно намек, что я, черт возьми, становлюсь назойливым.

– Надеюсь, моя юридическая лекция тебя не усыпила? – перевел я разговор на другую тему.

– Нет, мне правда было очень интересно. Просто хотелось бы больше услышать о тебе самом, – намекнула она.

Что же ей ответить? Я решил, что лучше всего рассказать правду:

– Не могу сказать, что разговор обо мне будет усладой для ушей.

– Почему?

Пауза. Я смотрел прямо в свою чашку.

– У меня была жена.

– У многих мужчин были жены, – заметила Марси. Но, как мне показалось, довольно деликатно.

– Да. Моя умерла.

Повисла пауза.

– Извини, – произнесла Марси.

– Ничего, – ответил я. А что еще можно было сказать?

Некоторое время мы сидели молча.

– Тебе надо было рассказать мне раньше, Оливер, – наконец, произнесла она.

– Это, знаешь ли, не так-то просто, – ответил я.

– Но ведь, если выговоришься, становится легче?

– Боже, ты говоришь точно, как мой психоаналитик! – раздраженно сказал я.

– Вау, – изумилась Марси. – Мне казалось, я копирую своего.

– Вот уж не думал, что он тебе нужен! – поразился я. Никогда бы не подумал, что человек может выглядеть настолько уравновешенным и при этом нуждаться в психиатре. И продолжил: – Ты же не теряла жену.

Попытка черного юмора. Неудачная.

– Да. Я потеряла не жену. Мужа, – ответила Марси.

Вперед, Барретт, – самое время заткнуть свой бесстыжий рот собственным ботинком, бездушная ты скотина!