История Оливера

Мы, как это теперь называют в СМИ, – современная пара. Он работает. Она работает. Они делят обязательства – точнее, у них нет никаких обязательств. Они уважают друг друга. Обычно у них не бывает детей.

Если честно, мне бы хотелось когда-нибудь иметь детей. И я не считаю брак пережитком прошлого. Но, в любом случае, вся эта дискуссия бессмысленна. Марси никогда не была сторонницей материнства или матримониальных установок. По-моему, ее вполне устраивает теперешнее положение вещей: наша взаимная привязанность, для которой нет ограничений – ни временем, ни социальными установками.

Мы не говорим об этом, когда мы вместе. Мы слишком заняты. Один из плюсов непрерывного движения в том, что оно позволяет меньше оставаться в моей берлоге (хотя Марси ни разу не жаловалась на клаустрофобию). Мы бегаем. Мы много играем в теннис (слава богу, не в шесть утра!). Мы смотрим много фильмов и спектаклей – из рекомендованного Уолтером Керром[48]. Оба не перевариваем званые обеды. Оба жаждем общества друг друга и предпочитаем оставаться наедине. Впрочем, иногда мы все же заглядываем на вечерок к друзьям.

Первыми из которых – имея на то полное право – стали Симпсоны. Гвен горела желанием приготовить что-нибудь, но, предчувствуя, что мой желудок не будет от этого в восторге, я решил назначить встречу на нейтральной территории – в ресторане «Джаматти». Мы договорились на восемь вечера.

Да, совсем забыл. В общем, у Марси небольшая проблема с общением: если она вступала в беседу, беседе конец. Причем даже не в том смысле, что она всегда королева вечера. Во-первых, из-за внешности (собственно, в этом и вся загвоздка). Даже такой любящий муж, как Стив, способен заглядеться на Марси. Пусть издалека, но это уж точно не назвать обычным созерцанием. Конечно, он не станет пялиться на нее, но посматривать будет пристальнее обычного. Получалось, Марси априори затмевала его жену. Как и любую другую женщину, даже если оделась бы в самый скромный свой наряд. Естественно, это не приводит ее соперниц в восторг.

Мы шагали по засыпанному опилками полу «Джаматти». Стивен уже встал из-за стола (интересно, это демонстрация хороших манер или способ лучше разглядеть ноги Марси?). Гвен улыбалась. Я надеялся, что, несмотря на все свое внешнее спокойствие и очевидное пижонство, девушка, с которой я встречался, не показалась бы им всего лишь пустышкой.

Следующая проблема – как представить Марси. Слово «Биннендейл» не оставит равнодушным даже законченного сноба. Да, конечно, есть шаблоны, с которых можно начать беседу с любой знаменитостью («Отличный удар, мистер Мейлер»[49]; «Как там национальная безопасность, профессор Киссинджер?» и так далее). Если речь идет о звездах, всегда есть, с чего начать. Но как вежливо высказать отношение к роду деятельности компании Марси? «Мне нравится ваша новая коллекция?»

Нет, естественно, Марси как-то справилась с ситуацией. Она всегда старалась начинать разговоры сама. Но прерывала тех, кто чересчур много говорил о ней. Из-за чего у этих людей не получалось узнать ее получше. Что объясняло, почему они считали Марси недружелюбной.

В любом случае, наш разговор начинался с шуточек о том, как тяжело было найти ресторан («Так вы тоже потерялись?»). Джон Леннон тоже предпочитал «Джаматти», когда бывал в Нью-Йорке. Словом, обычная праздная болтовня, какую часто услышишь на вечеринках.

Потом мяч приняла Марси. Ей очень хотелось наладить хорошие отношения с моими друзьями, поэтому Стива она завалила вопросами по неврологии. Проявив при этом знания куда большие, чем можно было ожидать от непрофессионала.

Узнав, что Гвен преподает историю в Дальтоне, она перевела разговор на тему частного образования в Нью-Йорке: во времена ее учебы в Брирли[50] там все было жестко структурировано. А теперь она с энтузиазмом рассказывала об изменениях в программе. В особенности по математике, где детей уже с раннего возраста приучают к компьютерам.

Гвен не могла похвастаться подобной осведомленностью, так как преподавание истории не оставляло ей времени на то, чтобы быть в курсе других предметов. Она поинтересовалась, откуда у Марси такие познания в системе образования Нью-Йорка. Марси ответила, что всегда берет с собой в самолет множество журналов.

Я уже вне себя от досады – меня глодала обида. За Марси. Никто не замечал гадкого утенка под наружностью прекрасного лебедя. Как они не возьмут в толк: Марси была настолько не уверена в себе, что вынуждена напускать на себя еще более невозмутимый вид! Я-то понимал, но вот взять управление беседой в свои руки у меня вышло не очень хорошо.