История осады Лиссабона

Наутро Раймундо Силва проснулся с очень ясным планом того, как расположить на равнине войска для приступа, и включил в диспозицию кое-какие тактические уловки собственного изготовления. А глубокий крепкий сон, снабженный еще кое-каким дополнительным сновидением, вмиг развеял томившие его сомнения, столь естественные для человека, не знакомого с опасностями и случайностями военного дела, да еще и облеченного немалыми командными полномочиями. Вполне очевидно было, что уже нельзя воспользоваться так называемым эффектом внезапности, от которого противник, что называется, ни тпру ни ну, и особенно близко это касается осажденных – они понимают, что, узнав об этом не заранее, а потом, узнают слишком поздно. По всему этому щеголянию своей мощью, по мельтешению парламентеров, по обходным маневрам мавры превосходно знают, что их ждет, и лучшее доказательство этому – ощетиненные копьями башни, заполненные воинами стены. Раймундо Силва находится в интересном положении шахматиста, который взялся играть с самим собой и знает наперед исход партии, однако же старается играть так, словно это ему неведомо, и, более того, не подыгрывать ни одной из противоборствующих сторон – ни белым, ни черным, то есть в данном случае соответственно цвету – ни христианам, ни маврам. Уже ведь вполне открыто была продемонстрирована уважительная симпатия и, можно даже сказать, теплое чувство в обрисовке неверных, особенно муэдзина, не говоря уж о несомненном уважении, проявленном к представителю мавра на переговорах, – какой благородный был взят тон – особенно заметный по сравнению с неприязненно-нетерпеливой насмешливостью, которая возникает неизменно всякий раз, как речь заходит о христианах. Из этого, впрочем, никоим образом не следует, будто Раймундо Силва склоняется на сторону мавров, нет, это, наоборот, понимать следует как спонтанный порыв милосердия, потому что корректор, как бы ни пытался, не сумел бы забыть, что мавров разобьют, и главным образом потому, что его как христианина, пусть и невоцерковленного, возмущают лицемерие, зависть, клевета, которым в лагере португальцев дан карт-бланш. И вот игра начата, пока ходят лишь пешками да изредка – конями, а по мнению Раймундо Силвы, следует предпринять одновременный штурм всех пяти ворот Лиссабона, благо пять – все же меньше, чем семь, как в Фивах, с целью узнать силы осажденных, и если, на наше счастье, какие-нибудь из них будет защищать нестойкий и малодушный отряд, победа нас ждет скорая и с небольшими потерями невинных людей с обеих сторон.