История отношений между русскими князьями Рюрикова дома

В 975 году началась вражда в семье Святослава. Мы знаем, что охота, после войны, была господствующею страстию средневековых варваров: для этого везде князья предоставили себе касательно охоты большие права, жестоко наказывая за их нарушение. Это служит достаточным объяснением происшествия, рассказанного нашим летописцем: Олег, князь древлянский, охотясь в лесах своего владения, встретил незнакомца, который позволил себе в них то же самое удовольствие; узнав, что то был Лют, сын Свенельда, боярина киевского, Олег не мог простить такой злой обиды, такого дерзкого нарушения самого драгоценного из прав своих, и убил Люта. Пролитая кровь требовала мести со стороны Свенельда. Просьбы седого героя, вождя полков дедовских и отцовских, не могли быть тщетны: Ярополк как старший в роде пошел на Олега наказать его, взять его волость^{77}; Олег не хотел уступить, враждебные войска встретились у Овруча, и древлянский князь погиб в битве. Тогда Владимир Новгородский, услыхав, что Ярополк убил брата, захватил его владение, побоялся той же участи и убежал за море к варягам.

Эверс, которому принадлежит первое научное воззрение на историю Древней Руси, в своем стремлении подвести все явления под понятия о праве, господствовавшие в тогдашнем обществе, предполагает, что Владимир считал своею обязанностию отомстить Ярополку за смерть Олега. Но знаменитый исследователь, обращая внимание только на отношения Владимира к Олегу, упустил из виду отношение Владимира к Ярополку.

Точно, по понятиям того времени Владимир должен был мстить за смерть брата, но кому? Принимая в расчет родовые отношения, мы должны обращать внимание на совокупность этих отношений и не брать каждое порознь. Здесь дело идет между родными братьями, членами одного рода, одной семьи: на каждого родича была возложена обязанность мести, ибо месть была единственным средством защиты от насилий в то время, когда каждый род смотрел на себя как на отдельное целое, когда каждый знал только свой род и соблюдал только одни его интересы, не зная интересов и отношений государственных; но если обязанность мести была естественна и необходима между членами разных родов, то ясно, что она не могла существовать между членами одного и того же рода, ибо каждый род составлял одно нераздельное целое с своим главою, будь то отец, дядя, старший брат; здесь сын не мог мстить отцу, племянник дяде, брат брату ни за собственную обиду, ни за обиду, нанесенную другому родичу. После того ясно, что понятие о роде как об едином неразделенном теле совершенно исключает возможность мести, которая условливается только разъединением, особностию; ясно, что Владимир не мог мстить Ярополку, потому что последний был ему старший брат, а старший брат всегда в отца место, мстить же отцу за брата есть несообразность.

Вот почему летописец, говоря о войне Владимира с Яро-полком, хранит глубокое молчание о праве или обязанности первого отомстить за смерть Олега, тогда как прямо говорит, что Свенельд уговаривал Ярополка к войне с Олегом, желая отомстить за смерть своего сына^{78}. Но не имея права или обязанности мести, Владимир имел полное право воспротивиться беззаконным поступкам старшего брата, точно так как после младшие князья считали себя вправе защищаться вооруженною рукою против насилий старшего, который разъединял свои интересы с интересами рода.

В таком точно положении находился и Владимир: он не имел обязанности мстить за смерть младшего брата старшему, ибо внутри рода месть не существовала; но имел право вооруженною рукою воспротивиться притязаниям Ярополка, столь ясно им обнаруженным. По возвращении из-за моря с варяжскими полками Владимир нашел в Новгороде Ярополковых посадников; он отослал их к киевскому князю с следующими словами: «Идите к брату моему и скажите ему: Владимир идет на тебя, пристроивайся к битве»^{79}, а сам между тем оставался в Новгороде, затевая свадьбу. Желая, вероятно, привлечь на свою сторону владельца полоцкого Рогволода, Владимир послал к нему свататься за дочь его Рогнеду: последней предстоял выбор между двумя соперниками, ибо и князь киевский также за нее сватался. Она не замедлила предпочесть Ярополка сыну рабыни. «Не хочю розути робичича, но Ярополка хочю», — отвечала она отцу своему^{80}. Этот презрительный отказ ускорил отправление Владимира из Новгорода, ибо он всего более должен был опасаться тесного союза Ярополка с полоцким князем и потому спешил предупредить его. Он присоединил к пришлым варягам славян, кривичей, чудь и пошел на Полоцк, где праздновали кровавую свадьбу: безродная Рогнеда должна была неволею выйти за сына рабы, ибо отец и двое братьев ее погибли от руки Владимира. Из Полоцка последний отправился на Киев, где ждал его легкий успех вследствие измены Блуда, главного боярина Ярополкова.