История отношений между русскими князьями Рюрикова дома

Но всего любопытнее для нас переписка отъехавшего боярина, кн. Андрея Курбского, с царем. В письмах своих к Ивану, равно в истории его царствования, Курбский вполне обнаруживает старинные притязания дружинников, и преимущественно потомков князей-родичей; с своей стороны, в ответных письмах царь высказывает свои понятия о царской власти, свою теорию об ней. В этой драгоценной переписке перед нами говорят старая и новая Русь, Русь с родовым бытом и Русь с бытом государственным, говорят в лице своих представителей — Курбского, отъезжего боярина, потомка ярославских князей, и Ивана в. к. московского, первого царя. Таким образом, вместо сухой, мертвой летописи, где летописец очень часто опускает самое важное для нас, в сочинениях Курбского, и особенно в его переписке с царем, мы имеем живую, страстную речь двоих борцов, двоих представителей противоположных стремлений; вместо летописца, который так часто скрадывает причины явлений, Курбский и царь высказывают нам свои задушевные мысли, свои чувства, руководившие их поступками, раскрывают тайные пружины борьбы.

Разумеется, беспристрастия в истории Курбского и в переписке его с царем искать нельзя: оба — и царь, и Курбский суть не иное что, как адвокаты своего дела; речь их страстна, они щедры на сильные эпитеты, щедры на неумеренную брань чужим, на неумеренную похвалу своим.

Мы упоминали уже о старинных притязаниях дружинников, вынесенных ими из Древней Руси, о притязаниях на обычай совета и право отъезда. Адвокат этих дружинных притязаний Курбский ясно высказывает их в своих сочинениях^{1065}: рассказав о свидании царя с Вассианом Топорковым и о совете, который последний будто бы дал Ивану, не слушаться бояр, Курбский обращается к Вассиану с следующею апострофою: «О глас воистинну диаволий! Всякия злости и презорства и забвения преполон! Ты забыл, епископ, что написано во 2-й книге Царств: когда Давид советовался с своими вельможами, желая исчислить народ израильский, и все вельможи советовали не считать, но царь не слушал советников своих; ты забыл, какую беду навел Бог за непослушание Синклитскому совету? Чуть весь Израиль не погиб! Ты забыл, что принесли безумному Ровоаму гордость и совет юных, и презрение совета старших?» Приведши многие другие места Св. Писания, подтверждающие его мысль, Курбский выражает ее так: «Царь же аще и почтен царством, а дарований которых от Бога не получил, должен искати добраго и полезнаго совета не токмо у советников, но и у всенародных человек: понеже дар духа дается не по богатству внешнему и по силе царства, но по правости душевной; убо не зрит Бог на могутство и гордость, но на правость сердечную, и дает дары, сиречь елико кто вместит добрым произволением». Потом Курбский хвалит Ивана III, который совершил такие великие подвиги только потому, что слушался советников своих; мы видели в другом месте, что Курбский называет Ивана III злым тираном, истребителем родичей и дружины: но ни Курбский, ни Иван IV не обращали внимания на такие противоречия, очень естественные в людях, пишущих под влиянием страсти и стремящихся во что бы то ни стало защитить свою основную мысль. Что Курбский был потомком князей-родичей и не забывал этого, видно также из его сочинений. Говоря о вельможах, падших жертвами Ивана Грозного, отца его и деда, Курбский не преминет прибавить их родословную, не преминет сказать, что то были благородные княжата, потомки таких-то и таких-то князей; в одном из писем своих к царю Курбский говорит: «И уже не разумею, чего уже у нас хощеши? Уже не токмо единоплеменных княжат, влекомых от роду великаго Владимира, различными смертьми поморил еси, и движимыя стяжания и недвижимыя, чего еще был дед твой и отец не разграбил; но и последних срачиц, могу рещи со дерзновением, по Евангельскому словеси, твоему прегордому и царскому величеству не возбранихом»^{1066}.