История отравлений. Власть и яды от античности до наших дней

Источники донесли до нас немало сведений о своеобразном гении знаменитого царя Понта, все знавшего об отравляющих веществах и умевшего предохраняться от них. Гораздо меньше мы знаем о том, как он использовал эти знания для совершения политических или семейных убийств. Такие факты, впрочем, имеются. В одной из резиденций монарха победивший его Помпеи обнаружил якобы составленный самим правителем список подобных деяний. Считается, что около 100 г. до н. э. Митридат пытался отравить свою сестру Лаодику или организовал ее отравление. Лаодика отомстила ему тем же. Правитель расправился со своим племянником Ариаратом (место которого на каппадокийском троне занял собственный сын царя Понта), и, наконец, с Алкеем из города Сарды. Что касается последнего, то он имел неосторожность обогнать обидчивого монарха во время конных соревнований. Такого рода «преступление» можно вообразить только в тираническом режиме, где носитель власти не приемлет даже малейшего сомнения в своем верховенстве и коварно мстит, вопреки здравому смыслу. Таким образом, знание pharmaka позволяло Митридату как защищать свое могущество, так и атаковать. У Аппиана Александрийского (II в. н. э.) сказано, что царь Понта знал все яды, которые можно подмешать в пищу. Он мог использовать их против других, но мог и защитить от них самого себя.

В 112 г. до н. э., после смерти отца Митридата VI, Понтийское царство потрясли волнения. Еще раз это случилось в 87 г. до н. э., возможно, в результате заговора, организованного Римом. Не исключено, что эти события, а также покушение на возвратившегося из скитаний царя его сестры и супруги Лаодики посеяли в душе монарха страх перед насильственной смертью. Он стал искать неуязвимости и добился ее благодаря наблюдениям и опытам. По рассказу Плиния Старшего, Митридат имел обыкновение каждое утро натощак принимать лекарство, приготовленное из двух сухих орехов, двух ягод инжира, двух листиков руты, смешанных с кровью утки. Царь собственной рукой переписал рецепт, породивший столько комментариев. Он на самом деле полагал, что кровь понтийских уток, вскормленных на ядовитых растениях, несла в себе иммунитет и способна была служить противоядием. Считалось, что прием смеси нейтрализует действие отравляющих веществ, которые тоже принимались ежедневно, с целью появления сопротивляемости к ним. Именно этот антидот, обогащенный еще пятьюдесятью четырьмя ингредиентами, позже получил имя своего царственного изобретателя. Он был хорошо известен не только Плинию Старшему, отрицавшему действенность препарата. Гален писал о нем в трактате De anti-dotis, его знали арабские врачи, еврейский ученый XII в. Моисей Маймонид. В XVI в. о «митридате» упоминал знаменитый французский врач Амбруаз Паре. Антидот долгое время прописывали средневековым государям. Имеются свидетельства, что в 1439 г. он содержался, например, в дижонских аптеках, а значит, доходил и до более широкой клиентуры.

Итак, знание токсикологии, которым обладал царь Понта, ценное само по себе, имело еще и утилитарный аспект. Однако помимо всего прочего, оно демонстрирует нам определенное отношение к природе, которое невозможно отделить от понимания политики. Считалось, что правителю подвластно все, включая природу. Плиний Старший напоминал, что понтийский монарх приказывал собирать информацию о природе своих владений, богатой ядовитыми растениями, минералами и животными. Одно время ему была подвластна даже и мифическая Колхида. Феофраст отмечал, что в Гераклее Понтийской произрастал самый лучший аконит. Согласно Плинию, Помпеи обнаружил в архиве дворца Митридата целую библиотеку заметок и рецептов. Он приказал своему врачу, вольноотпущеннику Ленею, разобрать их, классифицировать и перевести. Так было положено начало изучению лекарственных растений в Риме. Царя Понта интересовало именно двойное действие pharmaka, лекарств и ядов одновременно. Стремление понять свойства веществ, которые могли приносить организму и пользу, и вред, а потом использовать эти свойства, намного превосходила у него желание упрочения власти. Оно составляло часть концепции господства над миром через проникновение в тайны природы. А эта концепция, в свою очередь, сближала Митридата с колдовством и волшебством. В конце XIV в. это увидел поэт Эсташ Дешан, приписывавший смерть царя его склонности к колдовству (с которым связывались отравления) и гаданию. Начиная с I в. новой эры в понтийском регионе распространились амулеты, которые якобы делали людей неуязвимыми для яда. Носившие их верили, что, обращаясь к «царю царей» (как называли Митридата VI), найдут нематериальную защиту от отравителей.