История отравлений. Власть и яды от античности до наших дней

Цицерон в своих речах, а затем Плиний Старший утверждали, что ни одна профессия не дает столько отравителей, сколько врачевание. Причем Плиний спешил добавить, что медицина чужда римскому гению, являясь занятием главным образом корыстных и лживых греков. Писатель, конечно, не заключал из этого, что Восток является центром применения ядов. Однако мы видели, какой интерес он испытывал к Митридату и насколько был враждебен к повелителю ядов, который хотел бы быть также и повелителем мира. Царь Понта как воплощение тирана-отравителя, царь Македонии как архетипическая фигура отравленного монарха, принадлежали к тому самому древнему Востоку. Внутри– и внешнеполитические конфликты нередко разрешались там с привлечением токсических веществ, а каждый монарх, кроме того, носил при себе яд на всякий случай. Об этом рассказал в «Истории Рима» Тит Ливии в знаменитом эпизоде о нумидийском царевиче Масиниссе и самоубийстве Софонисбы. Подобно царям Средиземноморья, Масинисса всегда носил с собой яд. Царь Нумидии Сифакс в 203 г. до н. э. потерпел поражение от армии Сципиона Африканского. Царевич, сражавшийся на стороне римлян, увез жену Сифакса, пленную царицу Софонисбу, и женился на ней. Однако его союзники римляне потребовали отдать Софонисбу. Царица не захотела оказаться в руках мстительных римских властей, не забывших, что она дочь карфагенского полководца Гасдрубала. Она предпочла принять яд, который дал ей новый супруг.

Использованию отравляющих веществ в политике очень часто способствовали человеческие страсти. Нередко к этому имели отношение женщины. Происходила ли традиция применения ядов из Греции или с окраин эллинистического мира? В этом мире был ведь свой «восток» – Персия и Египет (хотя географически он располагался на юге). Определенный ответ дать трудно. Греческая мифология, поэмы Гомера столь же богаты историями отравлений, сколь и предания Персидского царства. И все же следует отметить два исключения, возможно, впрочем, отражающие в большей степени идеал, чем реальность. Первый случай – это еврейский мир, до того как он попал в орбиту эллинистического влияния. Veneficia связывались в нем с демоническими силами, и поэтому были запретны для избранного народа. Второй – это классический греческий полис афинского типа. Отравление считалось там несовместимым с демократическим политическим процессом. Но едва режим гражданских свобод уступал место монархическим формам, как распространялось обыкновение отравлять конкурентов и противников. Оно хорошо сочеталось как с функционированием тиранической власти, так и с борьбой против нее. В конечном счете применение яда, по-видимому, нельзя исключить нигде. Изучение отравляющих веществ, являлось ли его целью удовлетворение любопытства или самозащита, в каком-то смысле входило в набор властных ритуалов, если не обязательных, то, во всяком случае, признанных. С этой точки зрения, римский мир выглядел совершенно по-другому. Вырисовывалось противоречие Восток/Запад, которое позже выразилось в строчке Эсташа Дешана: «На Востоке подают такие напитки». Этому противоречию предстояло наложить глубокий отпечаток на европейскую культуру.

Глава II Августы и Локусты. Политическое отравление в Риме

Бывает так, что созвучие имен совпадает с внутренним сходством. Известная отравительница времен Нерона Локуста не только носила имя, напоминающее прозвище римских императоров I в. н. э., наследников Августа. В ее биографии было много сходного с тем, что мы знаем о властителях Рима. В их богатой преступлениями жизни, в их нередко подозрительной смерти не раз черпали вдохновение средневековые историки, а затем авторы XVII–XVIII вв. А еще раньше те же сюжеты мастерски излагал Гай Светоний Транквилл. В его замечательном сочинении «Жизнь двенадцати Цезарей», написанном до 122 г., отчетливо продемонстрирована тесная связь между властью и отравлением. В этой, по определению французского историка Ж. Гаску, «анатомии морали» императоров часто говорится об обретении, удержании или утрате власти с участием токсических веществ. Нам неизвестно, отражает ли это сочинение реальное положение вещей или нет. Во всяком случае, щедрые Рассказы о применении правителями яда очерняют их память, дискредитируют режим, становясь символом его злоупотреблений или даже его злокачественной природы. Многословно повествуя об отравлениях, писатель способствовал, таким образом, подрыву авторитета династий Юлиев-Клавдиев и Флавиев.