История отравлений. Власть и яды от античности до наших дней

Воплощением итальянского тирана изображали сеньора Римини Сигизмунда Малатеста. Пий II обвинял его в безнравственности, подлости, скупости, сладострастии, похотливости и вороватости. Папа писал, что сеньор отличался жестокостью и неуравновешенностью и в период его правления никто не мог жить спокойно. Своих супруг он убивал кинжалом или ядом.

Венецианская республика, разумеется, не подходила под определение тирании. Однако режим там был авторитарный, он сильно ограничивал свободы своих подданных, особенно после волнений начала XIV в. И вероятно, не случайно отравление в Венеции совершалось подчас чуть ли не официально. 17 октября 1509 г. появился декрет, позволявший Совету Десяти (тайный следственный орган Республики, возникший после неудавшегося заговора 1310 г.) убивать врагов государства с помощью яда или любым другим способом.

Неудивительно, что Людовику XI очень нравились миланский и венецианский режимы. Их манера решать проблемы очень походила на его собственную. Автор «Истории Людовика XI», епископ Тома Базен упрекал короля в «тупом и слепом честолюбии и жажде власти». Базен писал, что именно эти качества толкают тиранов на отравления, и родственные связи перестают иметь для них значение. Биограф обвинял монарха в убийстве собственного брата, отравленного с помощью капеллана или слуги за столом. «Природа требовала от него любви» к брату, а король стремился от него избавиться, ибо видел в нем неудобного соперника, подверженного влиянию придворных. Ничего удивительного, что монарх широко использовал яд. В 1467 г. он отравил байи города Кана Тома де Лорайя, слишком сблизившегося с братом короля.

Во Франции времен последних Валуа господствовало разнузданное политическое насилие. Злоупотребление правителей здесь часто выражалось в угощении отравленной едой или напитком (boucori). Казалось, это оружие специально создано для Екатерины Медичи, поскольку она была женщиной, да к тому же еще и итальянкой. В 1569 г. она и в самом деле хвасталась перед королем, что способна кого угодно «убить, не нанося удара». Литература XIX в., прежде всего Александр Дюма, без особой заботы о правдоподобии изображала ее злодейкой, управлявшей с помощью яда. Хронисты и тем более памфлетисты приписали вдове Генриха II множество тайных убийств важных фигур протестантского лагеря. Все это вписывалось в образ чрезмерной власти, которая действовала тайными методами. В 1567 г. Пий II якобы сказал представителю Испании, что королева искала способов погубить Конде и адмирала Колиньи. Ее месть преследовала и противников, укрывшихся за пределами королевства. В 1571 г. в Кентербери умер Одет де Колиньи. Королева Елизавета назначила расследование, и ее возмущенные комиссары доложили об обнаружении поражения желудка – знака яда. Точно так же считалось, что «заботами» Екатерины в июне 1572 г. была погублена королева Наварры Жанна д'Альбре незадолго до свадьбы ее сына с принцессой Маргаритой. «Мозг королевы поразили при помощи отравленных перчаток», – писал Агриппа д'Обинье. Техническую сторону дела подготовил парфюмер Рене Бьянки, миланец, находившийся на службе у кардинала Лотарингского и королевы-матери. Список «удостоенных внимания» Екатерины Медичи красноречив. Опасность грозила также и кардиналу де Бурбону, который воскликнул, как рассказывали, у одра умиравшей королевы: «Ах, мадам, мадам! Это же ваши дела, это ваши замыслы! Мадам, вы нас всех убиваете!»

Итак, оружие яда служило легитимным правителям, которых логика абсолютизма или собственная воля толкали к тирании. Его использование приписывалось также Ивану IV Грозному. Некоторые особо пессимистично настроенные моралисты считали отравление знаком порочности власти как таковой. Преступление виделось как неизбежное следствие обладания ею. На протяжении нескольких веков королевская власть укреплялась. В этой ситуации некоторые могущественные люди теряли чувство реальности, так что их уподобляли самым отвратительным римским императорам. Людовика XI, например, у которого преступление вошло в привычку, сравнивали с Домицианом. Казалось бы, высокий ранг и благородное происхождение должны были бы отвратить их от такого низменного средства, как отравление. Тем не менее яд оставался одним из многих инструментов политической борьбы, хотя и не становился любимым оружием тиранических режимов.

Отрава узурпаторов