История Первого Болгарского царства

Несмотря на сомнительные сделки булгар с императором, перемирие было возобновлено и продолжалось еще десятилетие. В течение этих лет Маламир продолжал заниматься западной границей. На северо-западе, в Паннонии, он, видимо, жил в мире с хорватами и со своим самым мощным соседом, франками. Но в 845 г., когда Тридцатилетнее перемирие шло к своему завершению, он посчитал разумным отправить послов ко двору Людовика Немецкого в Падерборн, чтобы составить постоянный мир и союз, который предоставил бы ему свободу действий, когда придет время, в отношении греков[176]. Рассматривая дела земель, лежавших на юге, он был менее мирно настроен. С аннексией Сардики власть хана распространилась на Моравскую долину.

На холмах за Моравией вождь по имени Властимир объединил племена вокруг себя и сформировал сербскую нацию. В выполнении этой задачи его, конечно, подталкивала булгарская угроза. Сербы были встревожены распространением влияния столь большого государства к своим границам, грозившим отрезать их собственное расширение на юг; поэтому сербы с удовольствием приняли покровительство и власть Властимира. Кроме того, Властимир получил поощрение и поддержку со стороны своего номинального сюзерена, императора, который находился достаточно далеко, чтобы представлять кому бы то ни было какую-то угрозу, но который радовался появлению нового соперника Болгарии. Потеря последних императорских застав за Родопскими горами компенсировалась ростом соперничающего государства вблизи Болгарии.

Кто начал войну, которая стала неизбежной, Власти-мир или Маламир, нам неизвестно: но в 839 г. булгары вторглись в Сербию под руководством Пресиама, вероятно, отпрыска королевского дома. Но сербы знали, как сражаться на холмистой местности. В течение трех лет Пресиам не смог ничего достичь, лишь потерял большое количество своих людей. В 842 г. булгары возвратились домой побежденными[177].

Но Маламир не позволил, чтобы это препятствие помешало его македонской политике. Вскоре после 846 г., когда Тридцатилетнее перемирие было завершено, хан послал своего военачальника, кавкана Исбула, в области Струмы и Нестоса снова, вероятно, для того, чтобы продолжить булгарское проникновение дальше на запад. Императорские отряды из этих фем были, вероятно, заняты в сражениях против мятежных славян на Пелопоннесе и не могли выступать против него. Но чтобы создать отвлекающий маневр, императрица — регентша Феодора усилила свои гарнизоны во Фракии и начала систематически опустошать Фракийскую Болгарию. Это оттянуло силы Исбула назад, но прежде булгары аннексировали Филиппополь и продвинулись к Филиппам. За кампанией, видимо, последовало перемирие. О его условиях нам ничего не известно; вероятно, булгары желали продолжить свое продвижение во внутренние части Македонии, которое империя была бессильна предотвратить[178].

Маламир прожил еще пять лет; но последние дни его жизни были омрачены. Вероятно, здоровье хана окончательно расстроилось — он никогда лично не выступал во главе армии, — а внутренние проблемы государства все более тревожили его; христианство проникло даже в его собственное семейство. Это случилось благодаря греку по имени Кинам. Будучи еще молодым человеком, Кинам был захвачен в Адрианополе Крумом и стал рабом Омуртага. Он оказался весьма способным рабом, но не желал отказываться от христианской веры, чем так разозлил Омуртага, что в конечном счете тот поместил его в тюрьму. После смерти Омуртага Энравота, жаждавший стать господином человека, могущего служить образцом упрямства, попросил своего брата Маламира освободить раба и отдать его ему. Кинам приобрел большое влияние на своего нового владельца, и постепенно Энравота обратился к христианской вере, что грозило большим несчастьем. Энравота, кроме того, что являлся княжичем, находился на высокой позиции в армии — греческий мартиролог называет его также «Boinos» (греческая транслитерация славянского обозначения воина). Но распространение христианства оказалось неизбежно связанным с греческой пропагандой; империя являлась единственным христианским государством, с которым Болгария имела близкие деловые отношения, и императоры любили использовать миссионеров в политических целях. Обращение Энравота весьма напоминало предательство. Кроме того, христианство, вероятно, распространялось среди более низких классов, а иметь на своей стороне князя правящей династии еще больше поощряло булгар переходить в христианство; тем самым их преданность правительству неизбежно становилась сомнительной. Однако число последователей христианской веры оставалось незначительным, пока они не были объединены. Маламир просил своего брата вернуться к поклонению солнцу и луне, как поступали все булгары. Но слава стать первым булгарским мучеником  казалась привлекательной для Энравота; он остался непоколебим. Хан был обязан приговорить его к смерти[179].

Тремя годами позже, в 852 г., Маламир умер сам. Ему наследовал его племянник, сын Звиницы, Борис[180].