История пишется победителями

Генерал-фельдмаршал рейхсвера барон Кольмар фон дер Гольц дышал хрипло, отдышка одолевала старика — все же в следующем году он достигнет весьма почтенного возраста в семь десятков прожитых лет, из которых четверть он провел на службе у турецких султанов, оставаясь при этом пруссаком. И в прошлом году получил вожделенные жезлы на погоны, хотя муширом, то есть османским маршалом, стал после убедительной победы над греками в войне 1897 года, когда реорганизованная им армия нанесла потомкам гордых эллинов ряд чувствительных поражений. Но английские интриги при султанском дворе сделали свое дело, и ему было предложено покинуть Константинополь, так что феску Гольц-паше пришлось снять.

Вот только после «революции», которые здесь устроили «младотурки» в 1908 году, германские позиции снова усилились — и он, уже в преклонном возрасте немедленно возвратился обратно — мушир стал вице-председателем высшего военного совета Турции. А теперь, на пороге войны с Италией, и главнокомандующим вооруженными силами Оттоманской Порты, которую называли прежде «Блистательной», а теперь «самым больным человеком Европы». И на то были весьма веские причины…

Давно канули в лету времена султана Сулеймана, в правление которого Турция пережила свой «великолепный век», когда все европейские войска приходили в ужас, видя приближающиеся орты янычар. Вот уже как четыре с половиной века прошло с того момента, как сгинула Византийская империя, а отрубленную голову последнего базилевса ромеев водрузили на пику. Да еще два с половиной века тому назад турецкие пушки били ядрами в крепостные стены Вены, и лишь чудо помогло нанести поражение огромной армии визиря. Еще столетие тому назад османы сражались вполне на равных с европейцами, собирая огромные армии, но уже в Крымскую войну стало ясно, что без поддержки могущественных союзников Блистательной Порте не устоять. А за нее нужно платить золотом, и если нет денег в казне, то отдавать территории, когда захваченные предками.

И что хуже всего — эта победа над могущественным «северным соседом» погрузила турок в мечтания, и прошло всего двадцать лет, как пробуждение оказалось жесточайшим — русские армии вышли на побережье Мраморного моря, до вожделенного Константинополя было рукой подать. И лишь появление английских броненосцев на Босфоре заставило гяуров отступить и согласится на предложенные условия мира. Оттоманской Порте пришлось признать независимость болгар и сербов, как раньше греков, согласится на оккупацию австрийскими войсками Боснии. И отдать Кипр англичанам, которые как всегда, даже не воюя, получили самый «сладкий кусок». И должные выводы не были сделаны — турки, живя прошлым, пребывая в сладостных грезах', подобно одурманенным героином и гашишем наркоманам, не удосужились провести нужные реформы, что шли во многих европейских странах, начавших промышленное развитие.

Нет, кое-что делали, но не в том объеме, который требовался, а вместо развития производства прибегли к закупкам, как делали раньше. Вот только чудовищная коррупция, с обязательным для всех чиновников «бакшишем», то есть подношением, привела к тому, что казна была постоянно пустой, а вся финансы вообще перешли под внешнее управление английских и французских банков. И «чудесным образом» египетские хедивы оказались не подданными султана, пусть и номинальными, а под властью британской короны, которая оказалась и владельцем прибыльного Суэцкого канала. Дальнейшая участь Порты была предопределена — желающих оторвать от нее куски было предостаточно. В первую очередь это покоренные прежде народы, которые решили вышибить турок с европейской территории — Греция, Болгария, Сербия и Черногория составили альянс, с Российской империей за спиной. А учитывая восемь миллионов их единоверцев и соплеменников, что продолжали находиться под властью султана, дело было практически решенное. Но начать войну должна была Италия, вознамерившаяся завоевать Ливию. И тем «смыть» позор абиссинской войны, когда тамошний негус хорошенько надавал колонизаторам в их «маленькой победоносной войне», которая закончилась кошмарным поражением и что особенно прискорбно — впервые в истории европейцы выплатили контрибуция африканцам.