Читаем История письма: Эволюция письменности от Древнего Египта до наших дней. полностью

Одни, вслед за Эвансом, утверждали, что в основе всех найденных памятников письма лежит один и тот же язык, другие привлекали на помощь классический кипрский силлабар, третьи занимались поисками во всех частях света вероятного народа — творца письменности, причем с такой ролью приходилось мириться самым различным народам древнего мира: хеттам и египтянам, баскам и албанцам, славянам и финнам, евреям и шумерам. Больше всех запутался в этом лабиринте в последние годы своей жизни знаменитый Бедржих Грозный, умерший в 1952 году. Ничто, конечно, не может умалить великих заслуг этого человека перед наукой, но в 1940–1949 годах он был сражен весьма опасной формой «профессиональной болезни», от которой не застрахован ни один дешифровщик: способность критически рассуждать, столь блестяще им некогда доказанная, совершенно покинула его, и он ринулся в генеральное наступление на все еще недешифрованные письменности мира. То, что Грозный предложил в качестве разрешения проблемы линейного письма Б, было запутанной и легко опровержимой неразберихой из хеттских и вавилонских слов.


Рис. 150. Критские таблички из Кносса: а — линейное письмо А; б — линейное письмо Б.


Рис. 151. 1 — Табличка с боевой колесницы из Кносса. 2 — Некоторые идеограммы крито-микенского письма: а — мужчина, б — воин, в — панцирь, г — женщина, д — платье, е — ткань, ж — свинья, з — теленок, и — баран, к — копье, л — стрела, м — меч, н — бронза (?), о — медный слиток, п — мед, составлено из двух слоговых знаков me-ri (греч. meli, ср. лат. mel), р — боевая колесница, с — колесо.


И лишь сам Артур Эванс, располагавший всем письменным материалом, мог позволить себе роскошь не витать в заоблачных высотах. С большой тщательностью и осторожностью он сопоставлял факты, полученные из наблюдения над внешними особенностями письменных источников. Он видел, что таблички представляли собой инвентарные описи, списки людей, перечни животных и предметов; наглядно-изобразительные «идеограммы» в конце групп знаков или строк уточняли, о чем шла речь в каждом отдельном случае, а количество перечисляемого приводилось по десятичной системе. В начале строк стояли группы из двух или нескольких (до семи) знаков, изображавшие, очевидно, слова «минойского» языка. Рис. 151 дает представление о том, как Эванс пришел к таким выводам. На рисунке (рис. 151-1) воспроизведена табличка, которую Эванс в 1904 году нашел в кносском «арсенале», или «цейхгаузе»; она состоит из 12 слов (легкоразличимых благодаря коротким вертикальным словоразделителям) и имеет на конце (справа вверху) несомненную пиктограмму боевой колесницы (вид сверху); тут же рядом цифра «три».


[Исходя из весьма схематической классификации по внешней форме знаков, на Крите могут быть установлены рисуночная (иероглифическая) и линейная письменности, каждая из которых подразделяется на более древнюю и более новую формы, соответственно обозначаемые А и Б. За пределами четырех означенных видов — иероглифического А, иероглифического Б, линейного А и линейного Б — особняком стоит Фестский диск, покрытый письменными знаками совершенно иного рода; он чужд письменным памятникам Крита и кажется откуда-то привезенным. На Кипре нам известна слоговая письменность, полностью дешифрованная примерно к 1875 г. По внешней форме она очень напоминает критское линейное письмо. Кипрские письменные памятники более древнего вида, называемые кипро-минойскими, кипро-микенскими или протоктрскими, по-видимому, действительно представляют собой связующее звено между критскими письменностями и кипрским слоговым письмом.]


Среди ученых, трудившихся в годы застоя над микенской письменностью, следует выделить А.Э. Каули, уже известного нам в связи с дешифровкой хеттских иероглифов. Еще в 1927 году он обратил внимание исследователей на шесть знаков. Три из них в группах  всякий раз повторялись перед указанием общего итога в инвентарных описях; что касается трех других, то они входили в группы  и , для которых Каули предположил значение «ребенок»: «мальчик»  и «девочка» . В дальнейшем его предположение подтвердилось.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России

В своей истории Россия пережила немало вооруженных конфликтов, но именно в ХХ столетии возникает массовый социально-психологический феномен «человека воюющего». О том, как это явление отразилось в народном сознании и повлияло на судьбу нескольких поколений наших соотечественников, рассказывает эта книга. Главная ее тема — человек в экстремальных условиях войны, его мысли, чувства, поведение. Психология боя и солдатский фатализм; героический порыв и паника; особенности фронтового быта; взаимоотношения рядового и офицерского состава; взаимодействие и соперничество родов войск; роль идеологии и пропаганды; символы и мифы войны; солдатские суеверия; формирование и эволюция образа врага; феномен участия женщин в боевых действиях, — вот далеко не полный перечень проблем, которые впервые в исторической литературе раскрываются на примере всех внешних войн нашей страны в ХХ веке — от русско-японской до Афганской.Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории». Она будет интересна не только специалистам, но и всем, кому небезразлична история Отечества.* * *Книга содержит таблицы. Рекомендуется использовать читалки, поддерживающие их отображение: CoolReader 2 и 3, AlReader.

Елена Спартаковна Сенявская

Военная история / История / Образование и наука