История порнографии

Гриффит-Джоунз зачитал суду два отрывка: в первом описывалось, как одевалась молодежь в Лондоне в XVIII веке, вторым была сексуальная сцена, и спросил, купит ли обычный человек "Фанни Хилл" из-за первого или же из-за второго фрагмента? Что он будет читать с большим интересом?" – Это во многом зависит от человека, – ответил Куиннелл. – Конечно, найдутся такие, кто станет покупать книгу из-за отдельных – "особых" – фрагментов. Хотя я помню, что одному моему другу ее рекомендовал наставник в Кембридже.

Затем Гриффит-Джоунз перешел к эпизоду с мистером Барвиллом, большим любителем порки, в котором была подробно описана одежда Фанни: "На мне было свободное дезабилье… все из тончайшего полотна. Пеньюар, нижняя юбка, чулки и атласные домашние туфельки – снежно-белые… В таком наряде я выглядела жертвой или ведьмой на костре, волосы мои ниспадали свободными золотисто-каштановыми локонами по плечам". Фанни должна была принести себя в жертву отвратительному животному, мужчине, который не мог возбудиться, пока его хорошенько не отхлестают. Он спросил, не кажется ли Куиннеллу, что в конце этой сцены Фанни входит во вкус порки?

– Против ее воли, ваша честь, – ответил тот.

Куиннелл не отрицал, что Фанни получила удовлетворение от экзекуции, но занималась этим не по собственному желанию.

Свидетель и прокурор разошлись во мнениях относительно эпизода соблазнения двумя женщинами "Добряка Дика". Гриффит-Джоунз назвал его отвратительным, Куиннелл не согласился, заявив, что хороший роман не обязан быть на 100% достоверным.

– Вы читали книги Яна Флеминга о Джеймсе Бонде? – спросил Хатчинсон Куиннелла.

– Да, ваша честь, некоторые читал, – ответил тот.

– Находите ли вы их достоверными?

– Думаю, писатель многое придумал.

– Знаете ли вы случаи, когда серьезные литературные произведения закупались книготорговцами не из-за их достоинства?

– Конечно. Такое случалось даже с Библией.

– А "Мадам Бовари"?

– Еще бы, ваша честь! Да что там Флобер, подобная судьба могла постичь и Аристотеля.

– Вы как считаете, многочисленные сексуальные сцены в "Фанни Хилл" принижают ее литературные достоинства?

– Напротив, они украшают книгу.

Вторым свидетелем был X. Монтгомери Хайд, литератор и адвокат. Он заявил, что является магистром искусств Оксфордского университета, доктором литературы университета Белфаста и профессором истории и политических наук университета в Пенджабе, Лахор. Девять лет он был депутатом парламента от юнионистской партии, округ Северный Белфаст. Хайд сообщил, что недавно завершил исследование "История порнографии", и оно должно выйти в этом году. При работе над книгой ему пришлось прочитать множество книг разных эпох, начиная с Овидия и до наших дней.

Ричард Дю Канн, он представлял издателей, спросил свидетеля, существует ли разница между непристойной, развращающей литературой и литературой эротической. Хайд ответил утвердительно.

– Думаю, разница заключается в следующем: порнография оставляет чувство отвращения, если хотите – гадкий вкус во рту, а эротика заставляет человека реагировать не только физиологически, но и интеллектуально и эмоционально.

– Значит, критерием является возбуждение?

– Да.

Мистер Хайд сообщил суду, что прочитал "Фанни Хилл" и пишет о ней в своем исследовании. На вопрос, находит ли он в книге литературные достоинства, профессор ответил:

– Несомненно. Думаю, это хорошая книга, пожалуй, ее можно назвать шедевром эротической литературы. Роман интересен и как историческое свидетельство эпохи, в которую он был написан.

Более ранние издания эротических книг были, как правило, переводами с итальянского и французского языков. "Фанни Хилл" – первый английский эротический роман.

– Правдиво ли описание жизни проститутки того времени?

– Да. Повествование, конечно, несколько романтизировано, но преобладают реалистические детали. Его можно сравнить с отрывками из "Лондонского журнала" Джеймса Босуэлла, написанного несколькими годами позже, в котором автор описывает свою связь с проституткой Луизой.

Свидетель пояснил суду, что плата в пятьдесят гиней была вполне обычной для того времени.

– В книге есть своя мораль, – продолжает он. – Если физическое удовольствие желаемая цель, лучше когда на первый план выступают чувства – любовь, страсть и уважение, хорошо, если люди вступают в брак и избегают порока.

– Был ли XVIII век эпохой грубой и жестокой?

– Да, хотя нравы смягчались, а манеры улучшались. Разврат времен Реставрации, которому предавались, скажем, члены "Адского клуба", отходил на задний план. В воздухе чувствовался ветер перемен.

– Это касалось и языка, и манер?

– Да, Фанни Хилл даже в спальне ведет себя воспитанно.

– Но одновременно сохранялась и грубость в поведении людей?

– Несомненно, ваша часть.

– Прожила бы книга больше 200 лет, не обладай она теми достоинствами, о которых вы говорили?

– Уверен, она быстро "умерла бы естественной смертью".

Хайд рассказал суду, что было несколько ранних изданий романа, в том числе иллюстрированных, причем зачастую текст страдал из-за порнографических картинок, особенно в изданиях девятнадцатого века.