История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств

Так, в Риге среди прочих строений в 1620 году по данцигскому образцу было возведено здание «Дома черноголовых» с выполненным в стиле ренессанс фасадом, а во второй половине того же века по проекту выходца из Эльзаса архитектора Руперта Бинденшу свой барочный фасад с тремя богато декорированными порталами и очень высокой стройной трехэтажной башней получила церковь Святого Петра. В том же XVII веке свое барочное завершение обрели многие башни в Ревале.

Особого расцвета достигла во второй половине столетия маленькая Нарва, в которой в 1650 году осевшие в городе русские купцы имели экономический приоритет. О его процветании говорит динамика количества входивших и выходивших из него кораблей. Если в 1672 году их число составляло 62 (по другим данным, 57), то в 1699 году оно возросло до 213 (204) судов. Из Нарвы был организован и экспорт русской древесины, развозившейся по прибалтийским портам. Причем одним из основателей этого вида бизнеса являлся крупный предприниматель Юрген Тундер, ставший позднее бургграфом.

После пожара в 1659 году город был отстроен вновь в своем каменном многообразии форм, приобретя характерный только для северной Прибалтики стиль. Причем немалая заслуга в этом принадлежала архитектору из Нюрнберга Георгу Тойффелю, придавшему постройкам черты южно– и западногерманского ренессанса. Венцом подобного строительства, в котором участвовало богатое германское купечество, явилось возведение монументальных зданий новой ратуши и биржи, сочетавших в себе формы классицизма и барокко, что вообще было свойственно для времен каролинского единовластия[182] в Швеции.

Правда, от Швеции, с ее свободным и имевшим политические права крестьянством, обе прибалтийские провинции в социальном плане заметно отличались. Ведь при своем в целом дружелюбном отношении к крестьянам, шведские власти за время своего господства в Прибалтике во внутренние дела края предпочитали не вмешиваться. Правда, введенное в Эстляндии после присоединения к Швеции в 1451 году требование об обязательном присутствии на уголовном суде сеньора представителя государственного суда привело к постепенному изжитию сюзеренного права вершить суд над своими крестьянами. В Лифляндии же это право после принятия в 1632 году нового положения о земельном судопроизводстве и образования Верховного суда (в Дорпате) и вовсе было отменено, а в руках помещиков осталась только так называемая «рыцарская мыза»[183].

Лишь в 1681 году Карл XI, ссылаясь на такой же шаг в шведской Померании, выдвинул требование о предоставлении крестьянам свободы, объявив, что он хочет отменить крепостное право во всех своих владениях. На это лифляндские дворяне отреагировали весьма отрицательно, заявив, что ни один из них без права собственности на крестьян в крае не останется. Сама мысль об этом показалась им ошибочной и наносящей большой вред.

Поэтому король не стал настаивать на претворении в жизнь своего плана и отказался от намерения предоставить крестьянам свободу во внешних владениях, хотя после уменьшения их числа на них все равно приходилось пять шестых всей шведской земельной собственности.

Вместо этого была осуществлена другая реформа, которая, несмотря на весь казенный интерес, тем не менее надолго оказала довольно благотворное воздействие на развитие прибалтийской экономики – с 1683 по 1693 год шведы составили земельный кадастр, куда были включены не только участки, принадлежавшие короне, но и земли, остававшиеся в частном владении дворян.

Получив новую картину распределения земельных угодий, власти Швеции определили размеры взимаемых налогов, в которых были учтены как площадь, так и качество возделываемых земель. Кроме того, шведы нормировали показатели и использование подневольного труда, внеся их в существовавшие еще в Средневековье кадастровые книги. При этом повышение размеров отбываемых крестьянами повинностей было запрещено. И хотя ложившаяся на крестьян нагрузка по-прежнему оставалась достаточно большой, на место различавшихся повсюду повинностей, основанных на произволе помещиков, пришел порядок, который заметно облегчил положение крестьянства.

В результате его благосостояние к концу шведского господства заметно возросло. Тем не менее вследствие неурожая в 1695–1697 годах в крае наблюдался голод, от которого в первую очередь страдало именно сельское население.

Благополучное положение крестьянства в Эстляндии и Лифляндии в начале XVII века, а затем и в начале XVIII столетия явилось причиной массового переселения в них русских из восточных пограничных областей. Впрочем, это явление русские власти, издавая соответствующие указы (в частности, в 1712, 1713 и 1726 годах), пытались остановить.

Времена шведского господства заложили также прочные основы для заметного развития языка у леттов и эстов, чему способствовал перевод Нового Завета в 1686 году на южноэстонское, а позднее и на североэстонское наречие, а также всей Библии в 1681–1689 годах на латышский язык.