История привлекательности. История телесной красоты от Ренессанса до наших дней

В это время возникает профессия косметолога (esthéticienne), предполагающая обучение комплексному усовершенствованию красоты тела: в словарях начала века это слово еще не значилось, но в салонах красоты такая работа уже выполнялась. Появляются и более узкие специализации, например мастер по маникюру; в 1916 году появляется первое специальное сочинение1154 по уходу за руками. Рынок косметических услуг стал достаточно широким, чтобы ориентированные на него профессии могли поддерживать его существование. В начале XX века формируется еще одно эстетическое направление – косметическая хирургия, обещающая «исправить любые телесные уродства и деформации»1155, – она еще только зарождается, но ее важная новаторская роль очевидна. Уже в 1910 году хирурги-косметологи были готовы исправлять кривые носы, торчащие уши, неправильные губы, щеки, демонстрируя первые снимки пациентов, которым была проведена ринопластика; хирурги не только исправляют «патологии», но и смело используют «автопластику, трансплантацию, протезирование и лечение радием»1156. Представители этой «новой науки» считают, что их деятельность – ответ на существующую в обществе потребность, и предполагают в будущем максимально расширить круг своих пациентов. Сфера эстетики существенно преобразуется: часть людей в ней работают, остальные мечтают исправить внешность с помощью предоставляемых здесь услуг. Пластический хирург, осваивая современные техники и приемы, выполняет новую миссию: «Если прежде люди мало беспокоились об эстетике тела, то сегодня на нее возлагают надежды. Мы не столько служим для удовлетворения простой и наивной потребности нравиться окружающим, сколько повышаем социальную ценность личности и боремся за ее жизнь»1157. В 1910‐е годы эстетические хирурги заявляли, что занимаются исключительно «восстановительным лечением», а деятельность пластического хирурга оценивалась как социально необходимая: назвать целью удовлетворение индивидуальных потребностей еще не решались.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ КРАСОТЫ? (1914–2000 ГОДЫ)

«Дать определение красоте невозможно», – утверждается в современных трактатах о красоте, авторы которых с повышенным вниманием относятся к индивидуальным вкусам и предпочтениям1158. Уже давно устарело представление о едином идеале красоты. К тому же понятие телесной красоты все реже сводится к совокупности отдельных черт и исходит уже из целостного образа, создавая который современный человек утверждает собственную идентичность». Неотделимая от индивидуального образа жизни, от идеи здоровья и хорошего самочувствия, красота, а также уход, которого она требует, как будто отвечают на «настоятельное требование быть „в своей тарелке“, в ладу „с самим собой“ и своим окружением»1159. Поведение человека активно психологизируется, за счет чего выстраивается все больше ассоциативных связей между телесной эстетикой и восприятием себя.

Не менее важно то, что начавшиеся в 1920‐х годах изменения привели к господствующему сегодня идеалу «вытянутой, как шпиль, фигуры»1160, в образец возводится «тело-лиана с бесконечно длинными ногами»1161, пластичное и мускулистое, неизменными характеристиками которого выступают «хорошее самочувствие»1162 и «плоский живот». Из этого следует, что коллективная норма все же неизбежно присутствует в сознании и воздействие ее велико, а всевозможные способы подчеркнуть индивидуальность облика – лишь одно из проявлений той же нормы. При этом быстрая походка, яркий макияж, обнаженная и защищенная кожа преподносятся как проявления индивидуальности и – еще одно новшество – телесной свободы. Связь между красотой и хорошим самочувствием укрепляется, и обретение красоты и здоровья становится главной целью человека. Стройное, подвижное тело соответствует общественным стремлениям к производительности, адаптируемости и желанию предоставить женскому телу новую «свободу».

Когда физический облик человека становится главной целью, усложняются индивидуальные и коллективные референции красоты: практики совершенствования красоты сопровождаются страхом неудачи, каждый свободно распоряжается своим внешним видом, но при этом сам несет полную ответственность за свою красоту, и, если телесная красота по каким-то причинам недостижима, человек ощущает бессилие. Когда хорошее самочувствие преподносится как единственная и высшая истина, недомогание вызывает страх.

Глава 1 «СОВРЕМЕННЫЕ СИЛЬФИДЫ» 1163