История призрака

Я всплыл из памяти, вздрогнул и огляделся в замешательстве. Я всё ещё находится в разуме Молли на этом киношном мостике. Было тихо. Абсолютная тишина. Ничего не двигалось. Изображения на экране и различные Молли застыли на месте, как манекены. Вообще то, всё, что происходило в сражении, происходило со скоростью мысли — молниеносно. Была только одна причина, что всё здесь остановилось вот так, прямо посредине действия.

— Несколько бессмысленно для этого линейного времени, а? — мой голос прозвучал резко и грубо.

У меня за спиной послышались шаги, и в комнате стало светлее и ярче. Через мгновение, не было ничего, кроме белого света, и мне пришлось поднять руку, чтобы заслонить от него глаза.

Затем свет несколько угас. Я поднял глаза и обнаружил себя в безликом белом пространстве. Я не был даже уверен, что я стоял, если я вообще стоял на чём-нибудь. Не было ничего, кроме белого цвета...

...и молодого человека с волосами цвета тёмного золота, которые неряшливо свисали над серебристо-голубыми глазами. Его скулами можно было резать хлеб. На нём были джинсы, старые сапоги, белая рубашка и джинсовая куртка, и никто из молодых пижонов не был в состоянии стоять с такой совершенной, безмятежной неподвижностью, как он.

— Вы привыкли к линейному времени, — сказал он.

Его голос был звучный, глубокий, мягкий, почти с музыкальным тембром, который вы иногда слышите по радио.

— Это был самый лёгкий способ, чтобы помочь тебе понять.

— Разве ты не слишком низкий для архангела? — спросил я его.

Уриил улыбнулся мне. Это был вид выражения, от которого   цветы спонтанно зацветали, а младенцы начинали хихикать.

— Соответствующий. Должен лично признаться, что я больше поклонник Звёздных Войн, нежели Звёздного Пути. Простое разделение добра и зла, ясность прекрасной правды и прекрасной несправедливости — это расслабляет. Заставляет меня чувствовать себя молодым.

Я просто уставился  на него и попытался собраться с мыслями. Память, теперь, когда она была у меня снова, была крайне ярка. Боже, этот бедный ребёнок. Молли. Я никогда не хотел причинять ей боль. Она была готова помогать и сделала всё с открытыми глазами — но Боже, я не хотел, чтобы это происходило с ней. Она так много страдала, и теперь я мог видеть почему — я мог видеть, почему безумие, которое она симулировала, могло быть гораздо более настоящим, чем она полагала.

Должно быть, поэтому Мёрфи не доверяла ей так сильно. У Мёрфи были превосходные инстинкты на людей. Она, видимо, почувствовала что-то в Молли, почувствовала боль и отчаяние, которое вело её, и это было как предупредительный флажок для Мёрфи. Что причинило бы Молли ужасную боль, столкнись она с подозрением и недоверием, однако вежливая Кэррин, возможно, догадывалась об этом. Эта боль, в свою очередь, довела бы её до совершения поступка, который лишь увеличил бы подозрения, в этом круге агонии.

Этого я никогда не хотел для неё.

Что я наделал?

Я спас Мэгги, но если бы при этом я уничтожил свою ученицу? Тот факт, что я поручил убить себя сам, никак не влияло на нравственность моих действий. Вы не можете просто ходить вокруг да около и выбирать, кого спасти, а кого уничтожить. В основе подобных решений лежат зло и врождённое высокомерие, имеющие такие глубокие корни, что этого следует избегать — независимо от того, какими благими были ваши намерения.

Я понял, почему Молли пыталась заставить меня поговорить с Томасом. Она знала, как знал и я, что Томас попытается помешать мне покончить с собой, независимо от моих мотивов. Но она была права и в другом тоже: он был моим братом. Он заслужил большего, чем я дал ему. Именно поэтому я не думал о нём ни разу, после возвращения в Чикаго. Как я мог вспомнить брата, не вспомнив стыда за то, что лишил его своего доверия? Как я мог думать о Томасе, не думая об истине того, что я сделал?

Вообще-то, я бы сам не поверил, что я такой человек, который заставит себя забыть и игнорировать что-то, вместо того чтобы столкнуться с суровой реальностью, какой бы болезненной она не была.

Думаю, и я не совершенен.

Молодой человек напротив меня терпеливо ждал, видимо, давая мне время, чтобы собраться с мыслями, ничего не говоря.

Уриил. Я должен был знать с самого начала. Уриил — архангел, о котором мало что знают большинство людей. Большинство не знают его имени — и это, очевидно, ему даже нравится. Если Гавриил — вестник, Михаил — полководец, Рафаил — целитель и духовный лидер, то Уриил — мастер шпионажа, призрак Небес. Уриил совершает все виды тайных работ Всевышнего. Когда появлялись таинственные ангелы для борьбы с библейскими патриархами, не раскрывая свою личность, когда смерть обрушилась на первенцев Египта, когда ангела послали в коррумпированные города зачистить их от всевозрастающего гнева, рука Уриила была причастна.

Он был самым тихим из ангелов. На мой взгляд, это указывало на то, что он был самым опасным.