История психологии

Лацарус, Штейнталь и Вайц были кабинетными учеными, а это значит, что в своих исследованиях человеческого многообразия они полагались на сообщения путешественников. Этого нельзя сказать об Адольфе Бастиане (Adolf Bastian, 1826–1905). Едва ли кто-то еще из работавших в 1860-е гг. ученых сделал больше для становления антропологии как особой науки. Более двадцати лет Бастиан провел в путешествиях, посетив значительную часть мира. И хотя путешествовал он налегке, не проводя детальных и длительных исследований тех или иных народов, он смог внести огромный содержательный вклад в географию и этнологию, вдохнув в развитие этих научных дисциплин в Германии новую жизнь. Свои путешествия Бастиан финансировал сам, несмотря на то, что в 1866–1875 гг. занимал должности ученого и администратора в Берлине. Впоследствии он способствовал созданию Королевского этнологического музея в Берлине (открытого в 1886 г.), а также организовывал немецкие экспедиции в различные страны мира, особенно в Африку, что соответствовало стремлению Германии стать ведущей участницей в политической экспансии Европы. Этнология и психология были для него тесно связаны: «В центре внимания этнологии… находится умственная жизнь народов — исследование тех органических законов, которые позволили человечеству подняться в своем историческом развитии до состояния культуры». Характерный для немецкой традиции интерес к категории человеческого духа (Geist) Бастиан собирался сделать основным принципом новой науки — сравнительного изучения ментальностей различных народов. Он верил, что этнология даст психологии столь нужные ей исходные данные: «Цель современной этнологии — это поиск адекватной методологии для научной психологии» [цит. по: 112, с. 12, 29]. Точно так же, как индивид является частью органического, исторического целого — народа (das Volk), изучение этого целого — культуры — является эмпирическим основанием психологии. Психологией народов — различных национальных групп — интересовались тогда многие и помимо Бастиана. Вполне возможно, что именно этот вопрос в конце XIX в. привлек к психологии внимание широкой общественности.

В связи с этим изучение так называемых первобытных народов было особенно важным, так как позволяло увидеть универсальные черты человеческой природы. По мнению Бастиана, «значение естественных народов для этнологии заключается в том, что коллективные мысли человечества мы находим у них в наиболее простой и примитивной форме — настолько ясной и отчетливой, как если бы мы имели дело с низшей органической формой» [цит. по: 112, с. 48]. Изучение народов мира приведет, как полагал Бастиан, к выявлению универсальных психологических черт человека. В противоположность этим последним, человеческое разнообразие для Бастиана есть продукт истории. Как типичный немецкий мыслитель Бастиан пытается объяснить человеческое развитие, а следовательно, и разнообразие типов человека, из присущей человеческому разуму внутренней способности к росту — в терминах энтелехии, или конечной причины. Так, сходство между культурами Бастиан объясняет не социально обусловленной культурной диффузией, а общностью закономерностей и моделей психологического развития. Этот психологический подход приобретет большую известность благодаря представителю следующего поколения — Юнгу.

Несмотря на то, что этнологи подчеркивали единство человечества, и среди ученых, и в обществе в целом идея расы пользовалась всеобщим признанием. Современного читателя может неприятно поразить, насколько расовые представления конца XIX в. были проникнуты предубеждениями и предрассудками. В XX в. многим антропологам легко удавалось описывать различия между людьми без обращения к понятию расы, а в российских научных кругах и в XIX в. термин этот не был столь распространен, как на Западе. В то же время огромное число европейцев и североамериканцев, как образованных, так и простых людей, верили, что раса и расовые различия — эмпирически доказанные научные понятия.