История психологии

История физиологии свидетельствует о том, до какой степени новые воззрения на природу человека базировались на данных естественных наук. Экспериментальная физиология в Германии 1830— 1840-х гг. превратилась в специализированную, внушительную по своим масштабам, университетскую дисциплину, рост которой продолжался и позднее. Физиология приковывала внимание молодых людей, сытых по горло старыми предрассудками, потому, что, казалось, открывала дорогу, по которой можно было прийти к объективному и истинному знанию о природе человека. Напротив, консервативно настроенные представители духовенства, политики и ученые, в том числе многие историки, филологи и философы, с подозрением относились к физиологии, а подчас просто критиковали ее за откровенный неприкрытый материализм.

Хотя и медленно, с трудом, но настроения в обществе изменялись; ученые благосклоннее относились к попыткам антропологии и физиологии объяснить природу человека физическими причинами. На убеждения людей влияло огромное множество факторов времени и места. Так, во Франции френологию обвиняли в материализме, а в Англии и Соединенных Штатах Комб и его последователи утверждали, что возможность получения знаний о мозге предусмотрена Божественным Провидением. О сложности ситуации можно судить и по получившему распространение в англоязычной литературе термину наука о психике (mental science) — так назывались исследования, объединяющие психику и мозг. Представители этой науки отвергали обвинения в материализме, а также в том что объясняя поступки человека физиологическими причинами, они отрицают силу воли человека и его ответственность за свои поступки. В Англии специалисты в области психологической медицины, или психиатры, как их стали называть позднее, основали собственный печатный орган, который с 1858 г. выходил под названием «Журнал науки о психике» (The Journal of Mental Science). Писавшие для журнала авторы, как и все психиатры, были одновременно ревностными моралистами, учившими людей, что им следует делать (например, не злоупотреблять спиртными напитками), и энтузиастами физиологических объяснений, считавшими сумасшествие болезнью мозга и описывавшими, что тело заставляет человека делать. Эти авторы сыграли важную роль в признании физиологического подхода к изучению психики.

В это же время быстро развиваются новые экспериментальные естественно-научные дисциплины, в которых вслед за школой химиков, созданной в 1820-е гг. Юстусом Либихом в университете Гиссена, появляются первые исследовательские школы. Под руководством Иоганнеса Мюллера (Johannes Muller, 1801–1858) в Берлине в 1830-е гг. физиология превращается в специализированную научную область, занимающуюся экспериментальным изучением природы животных и человека. Физиология была главным образом (хотя и не исключительно) немецкой наукой: в Германии раньше, чем где бы то ни было, она становится профессией, открывая перед молодыми людьми возможность научной карьеры. В Париже Франсуа Мажанди (Francois Magendie, 1783–1859) пытался в 1830-е гг. найти для физиологии место в системе медицинского образования. В середине столетия его примеру последовал Клод Бернар (Claude Bernard, 1813–1878) — автор блестящих экспериментальных работ по регуляции уровня сахара в крови и нервному контролю физиологических функций; он отстаивал представление о физиологии как о фундаменте научной медицины. И в Англии, и в Соединенных Штатах физиология сперва также нашла пристанище под крышей медицинских учреждений, но полномасштабные физиологические исследования смогли развернуться здесь лишь много позднее, в 1870-е гг.

Медики как профессиональная группа с явной симпатией относились к материалистическим объяснениям человеческой природы. Медицина была чрезвычайно важной областью, поскольку научные интересы сходились здесь с общественными ценностями. Поэтому медицинские исследования пользовались поддержкой общественного мнения даже тогда, когда могли привести к пугающим материалистическим выводам. (Происходившее в России может служить здесь хорошим примером.) Во второй половине

в. санитарно-гигиенические мероприятия во много раз улучшили ситуацию со здоровьем горожан. Между медицинским сообществом и правительством установились тесные связи, а широкая публика стала перенимать медицинский образ мышления в суждениях по самым разным вопросам. Так же как задолго до этого Ламетри, многие врачи верили, что медицина — это подлинная наука о человеке. Все больше распространялось убеждение, что такие дисциплины, как физиология, анатомия, гистология (наука о тканях организма), физиологическая химия, а также появившиеся в конце столетия бактериология и биохимия, должны стать научной основой медицины, и это только укрепляло веру в возможность материалистической науки о человеке.