История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

В это время я был рулевым, а на палубе не находился только корабельный кок. Ветер продолжал крепчать и постепенно отклонялся к северу, так что я не мог вести корабль по компасу без поднятия парусов. Я гаркал на кока три или четыре раза, но он, должно быть, производил столько шума кружками и кастрюлями, что до него не мог дойти с кормы человеческий голос. Я повернул руль на три-четыре румба, когда ветер неожиданным порывом изменил направление на северное и почти обстенил паруса. Я быстро переложил руль, и корабль, не имея времени для потери направления, медленно повалился под ветер, а паруса наполнились. Ветер был настолько сильным, что судно накренилось до такой степени, что поручни с подветренной стороны оказались под водой. Теперь волны хлынули в люки, смывая негров, настил и все, способное двигаться, в подветренную сторону и вызывая сильное возбуждение среди всей команды. Через несколько минут капитан и команда выползли на палубу. В это время корабль сразу оказался с полностью зарифленными парусами и лег в дрейф. Теперь задул северный ветер.

Шторм продолжался до захода солнца следующего дня. Затем ветер стих настолько, что можно было поставить брамселя. Я радовался ослаблению шторма из-за бедных негров, которым сильная качка и недостаток свежего воздуха доставляли большие страдания. Во время шторма под крышки люка подкладывались тамбуры для предотвращения проникновения воды, и это препятствовало вентиляции трюма. На следующий день установилась хорошая погода, и, когда корабль лег на свой курс, ветер дул почти с траверза. Так как нас отнесло от берега на большое расстояние, необходимо было поставить все паруса, чтобы достигнуть места встречи в назначенное на следующее утро время.

Когда шторм начал трепать корабль, члены команды в трюме потешались над нелепой в целом ситуацией. Видимо, они закончили кормежку негров. Бачки с водой были наполнены и расставлены в удобных для обслуживания местах, когда неожиданно, без предупреждения, покатились кувырком в подветренную сторону и их чуть не раздавили негры, которые скатывались на них сверху. Бачки с водой летели, расплескивая свое содержимое и обдирая голени людей. Несколько раньше матросы смогли выбраться из-под негров, которых настолько парализовал страх, что они потеряли способность шевелиться.

Мой приятель Фрэнк сказал, что «ниггеры побелели как мел». Я допускаю, однако, что он, будучи в возбужденном состоянии, преувеличивал. Капитан оказался не лучше простых матросов, поскольку был опрокинут на палубу и несколько негров перекатилось вверх тормашками прямо на него. Впоследствии он заметил, что они воняли «хуже, чем гнилая треска» и их зловоние выносилось хуже, чем весь их вес.

После полудня была забита последняя из десятка свиней, которых мы приняли на борт перед отбытием из Америки, часть туши была использована для морского пирога. Мы питали некоторую жалость к маленькой свинке и сожалели, когда ее жестоко забили. Совсем недавно свинку выпускали из загона и позволяли бродить по главной палубе. Контактируя со многими людьми, она стала совсем ручной и «приобрела значительный опыт», как выразился кок. Некоторые из матросов научили ее трюкам, лучшим из которых был прыжок через обруч. В этом животное достигло большого искусства и могло выполнять трюк, не задевая краев обруча. Свинку научили также подходить на свист, а потом приняли членом вахты по правому борту, ибо, когда матросы заступали на вахту, она обязательно появлялась из-под лебедки и рыскала по палубе, пока вахтенные не исчезали внизу после восьми склянок. Когда подали морской пирог, мы почтили ее память, доказав таким образом силу нашей любви к ней – даже после гибели.

Все члены экипажа добровольно оставались на палубе всю ночь и заняли обзорные площадки внизу и вверху, поскольку мы снова приближались к острову в фарватере других судов. Зажигать свет в каюте запретили, а нактоуз закрыли сверху брезентом. Оставили лишь маленькую дырочку, сквозь которую рулевой мог видеть компас.

Негры почему-то сильно возбудились и много шумели. Все угрозы испанца не могли их успокоить. Если бы рядом проходило какое-нибудь судно, думаю, люди на его борту были бы удивлены, услышав такую какофонию звуков. Наблюдатели сообщили о двух-трех огнях, но мы легко обошли их.