История ракетно-ядерной гонки США и СССР

Уровень секретности доходил до забавных «казусов» у обеих сторон. В США один из физиков руководил двумя отделами. И вынужден был дать подписку в том, что он мог, а что не мог сообщать сам себе! При определении «круга лиц», которые для манхэттенского проекта должны были быть крайне ограничены в информировании о секретах программы, выяснилось, что эти «лица» – это как раз те люди, которые этой информацией уже обладают, но не имеют даже американского гражданства!.. Они не входили в круг людей «надёжных» и лояльных в полной мере. Интересно, – это было действительно так. А самыми «надёжными» оказались люди, которые ничего не знали и ничего не умели… Конечно, многие люди о многом догадывались и знали, «что не положено знать», но помалкивали и делали вид, что «не знают», чтобы не иметь проблем со спецслужбами.

Обе стороны активно использовали трофейные источники, материалы и учёных из Германии. И американцы, и «русские» поспешили захватить немецкие запасы урана, тяжёлой воды и технологического оборудования для их производства.

Берия создал разведывательное управление для взлома «Манхэттенского проекта» и контрразведку для сокрытия советских работ, объединив работу всех разведывательных служб, работавших по данному направлению. Павел Судоплатов возглавлял и разведгруппу «С» («Судопатова») и «службу «К» – контрразведку, не входившими в состав НКВД-МГБ и военной разведки (Разведупра РККА и позже – ГРУ). Заместителями Судоплатова были генералы Эйтингон и Сазыкин. Но по линии военной разведки полученная ею информация об американском атомном проекте и о действиях иностранных разведок в отношении советского атомного проекта оперативно передавалась в группы «С» и «К», – (см. [16], c. 342). Однако сам по себе отдел «С» самостоятельно крупных успехов по сравнению с уже созданной разведсети МГБ-НКВД не достиг, и через год был упразднён. В результате борьбы в руководстве разведки и не без помощи Берия, невзлюбившего Фитина и Квасникова, в 1945 г. Фитина П. М. сняли с должности руководителя внешней разведки НКВД-МГБ, а Квасникова отозвали, как руководителя нью-йоркской резидентуры МГБ-НКВД и назначили заместителем отдела «11» Василевского Л. П. (он же – Тарасов, начальник НТР в 1945–1947 годах).

Вся разведывательная информация по ядерной тематике в СССР замыкалась на Курчатове, а он избирательно информировал коллег по тем конкретным вопросам, которыми они занимались, – он сообщал эту информацию с «туманными ссылками» якобы на советские источники с «других предприятий», занимающихся этими проблемами. Курчатов получал от коллег-физиков вопросы, которые они задавали по тематике исследований, и передавал эти вопросы Л. П. Берия, а через него – советским разведчикам, ориентируя их на поиск нужной информации. И на часть этих вопросов он получал ответы через некоторое время. Разведданные по понятным причинам запаздывали: они не проходили по каналам разведки сразу и «моментально», – их требовалось добыть, передать, а после и тщательно проанализировать и понять, выделив информацию наиболее важную и нужную. Да и значимость той или иной информации, конечно, тоже доходила не сразу, но с повышением уровня понимания деталей процесса прояснялась и реальная ценность отдельных данных полученной информации. Курчатов определял направления, по которым следовало вести разведку, и по этим направлениям ориентировал и коллег-физиков, и разведчиков. Начальственная перетряска» разведывательных структур негативно сказывалась на их работе. Сложность работы разведчика состоит в том, что надо не только обмануть противника и с риском для жизни добыть нужную информацию, но и в том, чтобы вовремя донести эту информацию до собственного высшего начальства, чтобы оно ей поверило. Тоже с риском для жизни или свободы.