История разведенной арфистки

Сначала она хотела рассказать матери всю эту историю с мальчиком, но потом передумала. Мама несомненно воспримет этот эпизод иначе, чем она сама, и ей не захотелось, чтобы радость, которую она испытывала, подвергнута была уничтожающей иронии, присущей ее матери. Так что после долгого послеполуденного отдыха приподнятое настроение вернулось к ней, и она решила прогуляться. Дойти до центра города и попасть на какой-нибудь иностранный фильм, но затем вспомнила, что все кинотеатры уже много лет как исчезли из Нижнего города, из центра, перебравшись в более перспективные пространства, а потому она двинулась по направлению к шуку, о котором думала всегда без какой-либо приязни и, прямо скажем, игнорировала его годами, а вот теперь ей туда захотелось.

Вечер не торопясь опускался на Махане Иегуда, и Нóга вдруг ощутила сильнейшее желание отведать здешнего знаменитейшего мясного супа[6] – красного, густого и горячего. А потому она прочесывала проходы в поисках какой-нибудь полупрофессиональной, специфической харчевни – той хотя бы, в которой она уже была однажды, в надежде, что она не успела снова превратиться в бар. Но в минуту, когда ноги ее уже вели вниз по ступенькам, надежды рухнули. Перегородка, отделявшая обеденный зал от кухни, была задвинута, а длинный общий стол рассыпался на отдельные маленькие столики, между которыми сновал некто, разносивший по этим столикам зажженные свечи. Тут же, в уголке, примостились аккордеонист с гитаристом рядом со своими футлярами и парочка неопознанных личностей, подчищавших куском питы свои тарелки; не исключено, что это тоже были музыканты.

Она машинально взглянула на потолок. Черная фотокамера, настоящая или фальшивая, торчала на своем месте, поблескивая стеклянным глазом.

Она поманила человека, разносившего свечи.

– Извините… у вас здесь осталась еще какая-нибудь еда?

– Нет ничего, леди, все смели. Приходите сюда завтра.

Она уже собралась уходить, когда заметила неподалеку от полузадвинутой перегородки отставного полицейского, того заику из массовки.

Он сидел, повернувшись лицом к выходу, словно поджидая кого-то… Может быть, и ее?

Поднявшись, она могла попробовать потихоньку выйти и раствориться, исчезнуть в шуке, но что-то говорило ей, что профессиональный инспектор полиции, будь он хоть трижды в отставке, уже заметил ее появление, как знал, что она тоже заметила его. В этой ситуации – должна ли была она игнорировать его? Элиэзер неподвижно сидел в своем углу, не пробуя даже привстать или кивнуть. И у нее самой тоже не возникало желания каким-либо образом привлекать его внимание… Но правильно ли было демонстративно не замечать его?

Она подошла к нему, улыбаясь, но и тогда он не пошевелился, ничем не проявляя своего удивления, как если бы они давно уже договорились о встрече.

– Я надеялась, что найду здесь какую-нибудь еду, – объяснила она. – После того нашего вечера я на следующий день вернулась сюда и отлично перекусила. Но сейчас, похоже, они хотят побыстрее закрыться… Словно спешат подготовиться к предстоящему вечеру. Я права?

– Чего бы тебе хотелось поесть?

– Ну… чего-нибудь такого… не слишком много… какой-нибудь суп… что-нибудь совсем простое.

– Если только суп… это можно организовать. Давай, садись.

– Суп с мясом, – уточнила она, не в силах бороться с непреодолимым аппетитом, вдруг овладевшим ею. Но, подумав, внесла чуть большую ясность: – Если что не так, мне достаточно будет… просто кусок м-мяса.

Казалось, он был поражен.

– М-мм-яса? – словно эхом он повторил, заикаясь, ее фразу. – В это время? Не думаю, что у них к этому времени что-то осталось. Но тарелка обычного супа, достаточно горячего, и густого супа из чечевицы… М-может, эт-того будет д-достаточно?

– Абсолютно, – воскликнула она, покраснев. – Конечно… мясо вовсе не обязательно… чечевичный суп или что-то вроде… густой и горячий! Это именно то, что нужно.

Он исчез, а ее взгляд окинул этот огромный серый подвал, которому трепещущие тени от горящих свечей придавали какой-то мистический вид. Музыканты, покончив с трапезой, взяли в руки инструменты и начали играть, переливчатые звуки гитары, поддерживаемые аккордеоном, пробудили в ней тоску по арфе, и на глаза навернулись слезы.

Отставной полицейский поставил перед ней миску дымящегося супа и два куска черного хлеба.

– Как вы все это провернули? Может быть, вы здесь совладелец… или родственник?

– Ни то ни другое. Простой офицер полиции на пенсии, но сохранивший еще былое влияние и силу.

– Даже будучи в отставке?

– Не «даже», а скорее именно потому, поскольку и уйдя со службы, он сохраняет все свои старые контакты и связи, равно как и известную только ему информацию, не буд-дучи, с д-другой сторон-ны, связанным какими бы то ни было правилами.

Она осторожно прихлебывала суп, а взгляд вечного инспектора следовал за каждой ложкой, как если бы она была ребенком, за которым следует присмотреть.

«Понимает ли он, – подумала она, что, несмотря на все его знания и даже возможности полицейского, он не может даже прикоснуться ко мне?»