История Рильке и Родена. Ты должен измениться

Рильке, который видел, что страх смерти сделал с Роденом, считал, что есть лишь один способ достойно встретить свой конец – принять его, как должное. В блокноте, который лежал у его изголовья, поэт начал записывать новое стихотворение, в котором призывал смерть, как призывают духа: «Приди, последнее, что я признаю…» В конце страницы он оставил для себя пометку: не забыть сделать различие между этим последним «самоотречением» и детскими болезнями. «Не примешивать те ранние чудеса к этому», – написал он.

До последнего своего часа Рильке отказывался от болеутоляющих. Отказывался от больниц, где люди умирают толпами. Отказывался от общества, включая жену и дочь. Отказывался узнать имя своей болезни. Он уже решил для себя, что умрет от ядовитой розы – и его смерть будет принадлежать ему одному. Когда она пришла 29 декабря 1926 года, через три недели после его пятьдесят первого дня рождения, он встретил ее с открытыми глазами.

На могильном камне Рильке высекли его последние слова: «Роза, о чистое противоречие, радость быть сном Никого под столькими веками». А когда весной почва согрелась, из-под камня проросли розы, ничуть не устрашенные его тяжестью. Они обступили его, их юные лепестки приоткрылись вокруг дремотных, покоящихся в забытьи сердцевинок, словно рты и глаза, готовые внимать.

Короткая церемония по католическому обряду состоялась в воскресенье после похорон Рильке. Скрипач и органист играли Баха в церкви, а дети снаружи обступили открытую могилу, стоя по щиколотку в снегу. Приехал Антон Киппенберг, бессменный прижизненный издатель Рильке, и еще кое-кто из швейцарских покровителей поэта. Говорят, что Бальтюс тоже посетил эту церемонию, а потом несколько дней проплакал в горах.

Двадцать лет спустя, уже почти сорокалетним, Бальтюс опубликовал серию писем, адресованных к нему Рильке в последние годы перед смертью. В первом из них, которое Бальтюс получил в возрасте двенадцати лет, Рильке рассказал ему историю, которую, в свою очередь, услышал от Родена: о том, как он читал «Подражание Христу», наставление XV века тем, кто хочет вести духовно наполненную жизнь. Роден сказал ему тогда, что всякий раз, встречая в тексте слово «Бог», он заменял его на «скульптуру». Получалось как нельзя лучше, названия глав теперь гласили: «Ходи перед скульптурой в смирении и правде», или «Презреть мир и служить скульптуре – радость».

Рильке наставлял Бальтюса делать то же с «Мицу». Каждый раз, встречая в книге имя Рильке, он должен был мысленно заменять его своим. «Твой вклад в эту книгу – труд и печаль», – писал он, в то время как его вклад был «незначителен и приятен». Своей книгой мальчик доказал, что он – художник, и теперь движется к тому, чтобы стать мастером. Увидеть себя художником – значит почувствовать себя им.

Благодарности

Благодарю Мэтта Уиланда за его доскональную, но всегда одухотворенную правку множества черновых вариантов. Спасибо Реми Коули из «Нортон», которая на всякий мой вопрос давала терпеливый и обстоятельный ответ, и моему агенту, Ларри Вайсману, за то, что он неустанно поощрял меня с первых шагов моей работы над этой книгой.

Я очень благодарна как отдельным людям, так и организациям, которые снабдили меня иллюстрациями для этого издания. Потомки Райнера Марии Рильке, и прежде всего Беттина Зибер-Рильке, любезно предоставили мне доступ к архивам семьи, чем сильно обогатили эту книгу.

Всякий, кто берется писать о Родене и Рильке сегодня, не может обойтись без опоры на достижения ученых, переводчиков и биографов, таких как Ральф Фридман, Стивен Митчелл, Эдвард Сноу, Фредерик В. Грюнфельд и Рут Батлер. Меня в особенности вдохновляли труды Джеффа Дайера, Уильяма Гасса и Льюиса Хайда, каждый из которых внес свой ощутимый вклад в освещение вопроса об отношениях Рильке и Родена.

В работе над книгой меня поддерживали друзья: Уитни Александер, Стефани Бейли, Шарлотта Беккет, Лорен Белфер, Бен Дэвис, Натали Франк, Эндрю Гольдстайн, Райан Макпартланд, Эмми Микельсон и Катрин Музилек. Моя особая признательность Райнеру Ганалу за его вдумчивый перевод и правку. И, наконец, моя большая благодарность маме, отчиму, брату Тайлеру и моим бабушкам, в особенности бабичке Ольге, за ее неизменную доброту и веру в меня все эти годы.