История Рима

Нумидию разделили на две части: западную половину отдали Бокху, а восточную — слабоумному сводному брату Югурты Гауде. После триум­фа Марий отправился на север.

Именно Югуртинская война выдвинула на политическую сцену двух выдающихся римлян — Гая Мария и Луция Корнелия Суллу — вна­чале соратников, затем непримиримых врагов. Саллюстий дает ла­коничные, но яркие характеристики обоим.

Сначала Марию: «В это же время Гаю Марию, по какому-то поводу приносившему в Утике умилостивительную жертву богам, гаруспик предсказал великое и чудесное будущее: поэтому пусть он соверша­ет то, что задумал, полагаясь на богов, пусть возможно чаще испы­тывает судьбу, и все окончится благополучно. Между тем Мария уже давно мучила мечта стать консулом, для чего у него, за исклю­чением древности происхождения, были в избытке все другие каче­ства: настойчивость, честность, глубокое знание военного дела, ве­личайшая храбрость на войне, скромность в мирное время, презре­ние к наслаждениям и богатствам, жадность к одной лишь славе. Родившись и проведя все детство в Арпине, он, едва возраст позво­лил ему носить оружие, проявил себя на военной службе, а не в за­нятиях греческим красноречием и не в удовольствиях городской жизни. Так его ум, благодаря честным занятиям нетронутый, созрел в короткое время. И вот, когда он впервые добивался от народа долж­ности военного трибуна, то, хотя почти никто не знал его в лицо, все трибы за его подвиги отдали ему голоса. Затем одну за другой он достиг и других магистратур и, облеченный властью, всегда действо­вал так, что его признавали достойным более высокой должности, чем та какую он исполнял» (Югуртинская война, 63). Позднее — Сулле: «Сулла принадлежал к знатному патрицианскому роду, к его ветви, уже почти угасшей ввиду бездеятельности предков. В знании греческой и латинской литературы он не уступал ученей­шим людям, отличался огромной выдержкой, был жаден до наслажде­ний, но еще более до славы. На досуге он любил предаваться роско­ши, но плотские радости все же никогда не отвлекали его от дел; прав­да, в семейной жизни он мог бы вести себя более достойно. Он был красноречив, хитер, легко вступал в дружеские связи, в делах умел необычайно тонко притворяться; был щедр на многое, а более всего на деньги. И хотя до победы в гражданской войне он был счастливей­шим из всех, все-таки его удача никогда не была большей, чем его настойчивость, и многие спрашивали себя, более ли он храбр или бо­лее счастлив... Кроме того, он приветливо заговаривал с солдатами, многим по их просьбе, а иногда и по собственному почину оказывал услуги, сам же неохотно принимал их и воздавал за них быстрее, чем отдают долг; он ничего не требовал ни от кого и старался, чтобы боль­ше людей было у него в долгу. То шутливо, то серьезно говорил он с людьми самого низкого звания; в трудах, походе и караулах неизмен­но участвовал и при этом не задевал доброго имени консула или иного уважаемого человека, как бывает при дурном честолюбии; он только не терпел, чтобы кто-нибудь превзошел его в советах или в делах, сам же очень многих оставлял позади» (там же, 95—96).

Кимвры и тевтоны. Военная реформа Мария

Еще в 113 г. на северо-восточных подступах к Италии появился новый враг. Это была большая группа племен, главную массу которых составля­ли кимвры, племя, вероятно, германского происхождения, вышедшее с бе­регов Балтийского моря. Но эта группа включала и кельтские элементы. Огромная орда двигалась вместе с женщинами и детьми, со всей своей утварью и скотом. Жилищем служили повозки. Они же в случае надобно­сти играли роль укрепленного лагеря. Военный строй и вооружение ким­вров были довольно примитивны. Они нападали на врага сплоченной мас­сой, причем воины переднего ряда в опасных битвах связывали себя верев­ками. Кимвры были страшны своей храбростью, граничившей с полным презрением к смерти, стремительностью натиска и своей массой.

В 113 г. кимвры подошли к проходам в Северо-Восточных Альпах. На­встречу им выступил консул Гней Папирий Карбон с большим войском. Он приказал кимврам удалиться с территории дружественного Риму пле­мени таврисков. Кимвры повиновались: от вторжения в Италию их удер­живал страх перед римлянами. Но Карбон жаждал дешевой победы и ре­шил заманить варваров в ловушку. Проводникам из местных жителей было приказано завести кимвров в засаду, где на них напали римляне (около г. Нореи в теперешней Каринтии). Вероломство Карбона было жестоко наказано: римляне понесли огромные потери, и если бы не страшная гро­за, прекратившая битву, все римское войско было бы уничтожено.

Однако и после своей победы кимвры не пошли в Италию. Они повер­нули на запад, перешли Рейн и появились на Верхней Роне. Возможно, что именно в этот период с севера появилось другое германское племя — тевтоны, и соединилось с кимврами. В Галлию был послан консул 109 г. Марк Юний Силан. Он попытался напасть на пришельцев, был разбит и даже потерял лагерь.