История России. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. Вторая половина XVII века

⁴³ Древ. рос. вивл. Ч. 6. Дополн. к Актам ист. Т. 6. № 58 (Избрание и поставление Питирима в патриархи). Акты ист. Т. 4. № 231 (Поставление Иоакима в новгородские митрополиты). Двор. разр. Т. III. 1104, 1106, 1116, 1122, 1123, 1158. Тут известие и о столкновении патриарха Иоакима с царским духовником не везде ясное: на сцене является еще брат духовника костромской протопоп; но какую роль он играл в этой ссоре, трудно понять. Более выясняется дело из суда над Андреем Савиновичем при царе Федоре Алексеевиче. Соборное осуждение его с изложением проступков хранится в Синод, биб-ке (По ссылке Соловьева. Т. XIII. С. 243. Примеч. 189). «Житие и завещание святейшего патриарха Московского Иоакима», составленное иноком Новоспасского монастыря, издано в 1879 г. Обществом любителей древней письменности, под редакцией и с предисловием Н.П. Барсукова (перепечатано г. Савеловым во 2-м томе его «Материалов для истории рода дворян Савеловых». Острогожск, 1896). Ссыльный экс-патриарх упорно отказывался признать законным избрание Иоакима без согласия его, Никона. См. дело патриарха Никона. Изд. Археогр. ком. Под редакцией Штендмана. СПб., 1897. Духовную боярина О.И. Шереметева см. в приложении к т. III «Рода Шереметевых». Письмо царя к Н.И. Одоевскому о смерти его сына Михаила издано в «Москвитянине». 1851. № 2 у П.И. Бартенева в «Собрании писем царя Алексея Михайловича» и во 2-м томе Зап. Отд. рус. и слав, археол. С. 702. Ю.В. Арсеньева «Ближний боярин князь Никита Иванович Одоевский» (1650–1684). М., 1902. Павел Потоцкий, кастелян каменецкий, о котором упоминается в нашем тексте, был взят в плен в 1655 г. и проживал в Москве около 13 лет. Царь женил его на боярышне Салтыковой и сам был крестным отцом его сына Федора. После Андрусовского договора Потоцкий отпущен на родину и умер в 1674 г. Жена его приняла католичество, а сын Федор был впоследствии архиепископом Гнезненским, т. е. примасом Польши. Павел Потоцкий оставил несколько сочинений, в том числе: Moscovia vel narratio de moribus Monarchiae Russorum. Собрание его сочинений издано в 1747 г. в Варшаве графом Андреем Залуским. (Opera omnia Pauli comitis in aureo Potok.) Книга о Московии переведена на русский язык, но не вполне, и помещена в двух книжках «Северного архива» за 1825 г., под заглавием: «Характеры вельмож и знатных людей в царствование Алексея Михайловича». Но характеристики Потоцкого не отличаются ясностью и беспристрастием. Например, не совсем понятен его отзыв о князе Ю.А. Долгоруком, который будто бы хотел казаться Фабием, а был похож на Катилину. Койэт, наоборот, с особым уважением отзывается о сем князе и отличает его от других бояр, постоянно называя «полководцем». О Б.М. Хитрово Коллинс (гл. VIII) отзывается очень дурно; но тут же проговаривается почему: «Получая много денег от голландцев, он не любит англичан». Сей английский врач обвиняет Богдана Хитрово не только в наушничестве царю, но и в большой склонности к любовным делам; в чем ему помогал лекарь-жид, почитаемый за лютеранского перекреста (фон Гаден?). Последний прежде долго жил в Польше, а потому «доставлял ему полек» (вероятно, из среды пленниц, забиравшихся в Белой и Малой России). По сему поводу Коллинс обвинял Богдана даже в отравлении своей жены. А о помянутом влиятельном жиде-лекаре замечает, что благодаря его покровительству жиды начали размножаться в городе и при дворе (вероятно, в качестве аптекарей, алхимистов, часовых мастеров, ювелиров и т. и.). Древ. рос. вивл. Ч. 14 (о кончине царевича Алексея Алексеевича и церемониал его погребения). СГГ и Д. Т. 4. № 97. Дворц. разр. Т. III. 973–981 (объявление Федора Алексеевича наследником). Очерчивая личность царя Алексея, Коллинс говорит, что у него шпионы рассеяны повсюду в народе и в войсках; поэтому «ничего не делается и не говорится, чего бы он не знал». Подобно Рейтенфельсу, сей англичанин указывает на необыкновенные постничество и набожность царя: он не пропускает ни одной церковной службы, за всенощной постом кладет по 1000 и более земных поклонов, «Великим постом обедает только три раза в неделю, четверг, субботу и воскресенье; в остальные дни ест по куску черного хлеба с солью, по соленому грибу или огурцу и пьет по стакану полпива». О наружности царя замечает, что он «красив, здорового сложения, волосы его светло-русые, не бреет бороды, высок ростом и толст, его осанка величественна; он жесток во гневе, но обыкновенно добр, благодетелен, целомудрен». В другом месте, повторяя почти то же о наружности, прибавляет, что царь около 6 футов ростом и лоб у него «немного низкий» (Гл. IX, XXI–XXIII). Рейтенфельс несколько разноречит с Коллинсом, говоря, что Алексей росту среднего при тучном теле. Возможно, что в его пребывание в Москве увеличившаяся тучность царя немного скрадывала его рост. Тот же Рейтенфельс подтверждает дворцовые записи, говоря, что царь в это время ездил не верхом, а в карете. Он же перечисляет царских докторов-иностранцев: Фон Ре-зенберг, Блюментрост, Грамонт, еще какой-то араб и крещеный жид, наиболее доверенный царя (конечно, фон Гаден). Относительно царских лекарей вообще см. Д.В. Цветаева «Медики в Московской России и первый русский доктор». М., 1896. В последние годы жизни царя Алексея во время его поездок за ним возили «шкатулу», по-видимому, большой сундук, разделенный на ящики «со всякими лекарствами», аптекарскими припасами и соответственной посудой (Дополн. к Актам ист. Т. 6. № 94).