История России. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. Вторая половина XVII века

Волосы у московитов тонкие, хорошо расчесанные вдоль головы; стригут их очень редко, а бороды не бреют и оставляют ее расти на свободе. Меж тем жители Молдо-Валахии и Малой России бреют головы, оставляя род локона, спускающегося на глаза; очень немногие сохраняют бороду, а обыкновенно ее бреют и носят густые усы. Но торговцы, приезжающие в страну московитов, опасаются брить голову или бороду, потому что последние очень не любят этого обычая. Вообще среди малоруссов и великоруссов антиохийцы не видали людей, пораженных уродством, каким-либо телесным недостатком, расслабленных, прокаженных или больных (которых так много на Востоке); разве только кто-либо из богачей страдает подагрой.

После Севска путники проехали укрепленные города, Карачев, Волхов, Белев, Лихвин, и достигли Калуги. Везде они заметили строгие меры предосторожности, принятые против внешних неприятелей и их шпионов. Дорога всегда пролегала через середину города или селения, с узким проходом по мосту, через реки и озера, и потом через болота; объезжих путей не было; следовательно, никакой иноземец не мог миновать надзора и пропуска. Нашим путникам приходилось переезжать засеки и укрепленные черты. Тут они пробирались иногда лесом, до того частым, что жители не раз спасались в нем от вражеских набегов. Дорога упиралась в укрепленные ворота, снабженные башнями, от которых в обе стороны тянулись или тын, то есть частокол, или надолбы, то есть бревна, связанные в решетку, на известных расстояниях прерываемые небольшими крепостцами, или острожками. От Волхова стали встречаться телеги с пленными польско-литовскими женщинами и детьми, которых везли с театра войны; а мужчин московиты избивали мечом. «Сердца наши разрывались за них, – пишет Павел, – Бог да не даст нам видеть подобное». Он сообщает также, что, отправляясь на войну, царь Алексей издал указ, чтобы во всех его городах каждое воскресенье перед литургией или после нее священники собирались в главный храм и совершали молебствие (о победе), а затем крестный ход вокруг крепости, что и было исполняемо.

От Севска путешественники ехали до Калуги, не переменяя лошадей; здесь они встретились с греческими торговцами, которые бежали из Москвы от моровой язвы и рассказывали о ее необыкновенной губительности. Со стесненным сердцем антиохийцы отправились в дальнейший путь. Но едва отъехали от Калуги 15 верст по трудной холмистой и размокшей от дождей дороге, как, к великой их радости, навстречу явился гонец, посланный от патриарха Никона и бояр с поручением отправить их на царском судне в Коломну, чтобы там переждали моровую язву. Путешественники вернулись в Калугу и тут пробыли некоторое время, пока приготовляли для них особое судно с разными помещениями и с каютой для владыки-патриарха. В этом городе из местных произведений наиболее славились яблоки и дыни по своему вкусу и величине. А из бесед с калужским воеводой они вывели заключение, что вообще московские сановники люди очень любознательные, склонные рассуждать о тонких вопросах и вести глубокомысленные споры. Так, сей воевода спрашивал восточных гостей, откуда взялись лишние восемь лет сверх пяти тысяч пятисот от воплощения Господа Христа. Павел откровенно сознается, что антиохийцы не могли разрешить такое недоумение. Он заметил при этом, что видел у воевод множество книг, а у киевских будто бы целые воза, и воеводы будто бы прилежно их читают.