История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты

Первыми, кто еще в XVII веке обратил внимание на сходство русских помещиков и турецких тимариотов были Юрий Крижанич и Яков Рейтенфельс;[1154] позднее на это сходство обращали внимание такие известные историки, как Р. Г. Виппер и Г. В. Вернадский.[1155] Действительно, детальные совпадения в организации поместной и тимарной систем, в проведении переселения и переписей не оставляют сомнения в том, что русское поместье является копией турецкого тимара. Таким образом, поместная система, лежавшая в основе российского государства, была перенята у Османской империи.

Теория диффузионизма дает ответ на причину этого заимствования: Османская империя была сильнейшей военной державой тогдашнего мира, и ее военную систему копировали многие государства. Эту систему заимствовали и православные княжества на Балканах, Валахия и Молдавия. Молдавский господарь Стефан III в 1470-х годах конфисковал земли многих бояр и раздал их воинам-«витязям». Румынский историк Н. Стоическу прямо указывает на сходство реформ Стефана III и Ивана III,[1156] и можно предположить, что идея введения поместной системы пришла на Русь из Молдавии. Дело в том, что Россия и Молдавия были близкими союзниками; символом этого союза был брак наследника престола Ивана Молодого и молдавской княжны Елены, заключенный в 1483 году. Можно предположить, что идею введения поместной системы подсказал Ивану III один из послов, побывавших в Молдавии. Среди этих послов обращает на себя внимание дьяк Федор Курицын, возглавлявший в 1482–1484 годах посольство в Венгрию и Молдавию. Федор Курицын привез из этой поездки «Повесть о Дракуле», переработанное и переведенное им на русский язык сказание о волошском господаре Владе Цепеше.[1157] «Повесть о Дракуле» известна тем, что здесь впервые в русской литературе появляется традиционный образ восточного монарха, поддерживающего справедливость посредством жестоких расправ. «И толико ненавидя во своей земли зла, яко кто учинит кое зло, татьбу или разбой, или кую лжу, или неправду, той никако не будет жив», – говорит «Повесть» о порядках, установленных Владом Цепешем[1158] (разумеется, эти порядки были заимствованы из Турции). Параллели между этими порядками и Судебником 1497 года позволяют специалистам утверждать, что именно Курицын был инициатором введения в Судебник суровых восточных наказаний.[1159] Курицына считают одним из руководителей московского правительства тех времен: «Того бо державный во всем послушаше (ибо его князь во всем слушался)», – писал о Курицыне Иосиф Волоцкий.[1160] Именно Курицын зачитал в 1488 году послу Священной Римской империи Поппелю знаменитую декларацию московского самодержавия: «Мы божьею милостью государи на своей земле изначала, а постановление имеем от бога…»[1161]

Возвращаясь в 1484 году из Венгрии в Россию, Курицын был задержан турками в Белгороде на Днестре. Белгород был молдавским городом, и как раз перед этим он был захвачен турками: «В то же время… взяли турки Белгород и увели лучших людей», – говорит молдавская летопись.[1162] Московский посол оставался в Белгороде довольно долго и должен был увидеть все последствия завоевания: вывод населения, проведение дефтера и испомещение сипахи. В 1485 году Курицын вернулся в Москву,[1163] а зимой 1487/88 года неожиданно последовал вывод населения из Новгорода, и началась поместная реформа.