История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты

В этот период перепись проводилась не только в Новгороде: переписывались земли Белозерского, Ярославского и Ростовского княжеств, недавно присоединенных к землям великого князя. Специалисты обращают внимание, что при этих переписях проводилась проверка владельческих грамот, и многие земли были конфискованы в казну. У местных бояр и детей боярских отнимали лучшие деревни, их записывали на великого князя и затем раздавали в поместья (иногда – бывшим владельцам). В 1490-х годах переписи распространяются на другие уезды, в течение двадцати лет княжеские дьяки описывают уезд за уездом – происходит сплошное описание земель великого княжества.[1172] Как отмечалось выше, во время большой переписи 1470-х годов в Турции тоже проверялись документы на землевладение, многие (почти все) из них признавались недействительными; вотчины-«мульки» и земли церкви («вакфы») отписывались в казну.[1173] В конце XV – начале XVI века в России происходит нечто подобное – вотчины, правда, обычно не конфискуются, но большинство из них лишается податных иммунитетов, вотчинники обязуются нести службу и платить налоги. Иммунитетные привилегии в свое время были пожалованы вотчинникам за их службу, теперь они отнимались – но обязанность служить при этом не отменялась, все вотчинники (кроме мельчайших) были обязаны военной службой.[1174] Принцип «нет земли без службы», был, по-видимому, заимствован из Турции вместе с поместной системой. Во всяком случае, известно, что в 1520-х годах существовал порядок (вероятно, появившийся при Иване III), при котором дети боярские были занесены в списки по областям и едва ли не каждый год призывались на службу; перед походом нуждающимся выплачивалось жалование, но те, кто обладал достаточными вотчинами, были обязаны снаряжаться за свой счет.[1175]

Одновременно шло наступление на податные привилегии монастырей – более того, ставился вопрос о праве церкви владеть деревнями. Подобно Мехмеду II, Иван III собирался конфисковать церковные вотчины; уже были конфискованы церковные земли в Новгороде и в Перми. Только болезнь, воспринятая как проявление «божьего гнева», удержала великого князя от дальнейших действий.[1176]

Проведя перепись, конфисковав «мульки» и «вакфы», Мехмед II распорядился составить сборник законов «Канун-наме». В период проведения переписей Иван III распорядился составить Судебник 1497 года – первый российский законодательный кодекс. В Европе в то время не было законодательных кодексов, и естественно предположить, что идея такого сборника пришла из Турции. Судебник был обнародован во время коронации наследника престола Дмитрия Ивановича, и, по мнению Л. В. Черепнина, этим торжественным актом провозглашалось ни более ни менее, как начало правосудия на Руси.[1177] Во время коронации митрополит и великий князь дважды обращались к наследнику, повторяя одну ту же фразу: «Люби правду и милость и суд правой и имей попечение от всего сердца о всем православном христианстве».[1178] Слово «правда» тогда и позже, вплоть до XIX века, понималось как «справедливость»;[1179] таким образом, великий князь провозглашал введение законов, направленных на охранение справедливости.

Л. Люкс пишет о возникшей с этого времени концепции «государства правды».[1180] В чем же выражалась «правда» Ивана III? В том же, в чем выражалась «справедливость» и «правда» османских султанов.[1181] Прежде всего, это равенство всех перед законом: Судебник 1497 года не дает никаких привилегий богатым и знатным.[1182] Здесь нужно поставить восклицательный знак: ничего подобного не было в тогдашней Европе; хорошо известно, что равенство перед законом – это завоевание Великой французской революции. Далее, Судебник обеспечивает участие представителей общины в суде. Статья 38 гласит: «А без дворского, без старосты и без лутчших людей суда наместникам и волостелем не судити…»[1183] Категорически запрещаются «посулы» (то есть взятки). Судьям давался строгий наказ быть внимательным к жалобщикам: «А каков жалобник к боярину приидет и ему жалобников от себе не отсылати, а давати всемь жалобником управа…»[1184] Понятно, что крестьяне больше всего страдали от произвола богатых и сильных, от требований исполнять барщину и платить оброки сверх законных норм. Именно так, произволом помещиков и попущением слабых королей, в это самое время в соседней Польше крестьяне были обращены в «холопов» – то есть в рабов. «Давати всемь жалобником управа» в таких условиях означало не что иное, как охранять свободу крестьян.