Суздальское войско осадило Волынский город Луцк, защищаемый Владимиром, младшим братом Изяслава. Здесь впервые отличился своею отвагою и ратными подвигами Андрей, второй сын Суздальского князя, знаменитый впоследствии Боголюбский. Когда дружины Юрия под начальством его сыновей подступали к городу, из ворот вышел отряд пехоты, в числе которой находились и наемные немцы. Этот отряд начал перестреливаться с суздальцами. Андрей, не дожидаясь братьев, с одной своей дружиной ударил на пехоту и заставил ее повернуть назад. Увлекшись преследованием, он отделился от своих и только с двумя отроками очутился посреди неприятелей. Его копье сломалось, конь был прободен в двух местах; а с городской стены дождем посыпались камни; один из отроков погиб. Какой-то немец уже занес рогатину на князя; но тот успел мечом отразить удар. Тяжело раненный конь едва успел вынести всадника из битвы, как тотчас пал. Отец, дядя, Вячеслав, братья и вся дружина радовались, увидя Андрея счастливо избегшим опасности, и славили его мужество. Верного коня своего Андрей велел торжественно похоронить на берегу Стыри. Луцк, отрезанный неприятелями от реки, с трудом выдерживал осаду. Тогда Изяслав попросил мира, который и получил при посредничестве того же Андрея Юрьевича. Но спустя несколько месяцев киевляне, узнав ближе характер Суздальского князя, уже тайком звали Изяслава к себе на стол. Последний, несмотря на недавнюю присягу, внезапно явился под Киевом, и Юрий, захваченный врасплох, бежал за Днепр в свой Остерский Городец, стоявший при впадении Остера в Десну.
На этот раз недолго Изяслав сидел на великом столе. В том же 1150 году он должен был опять уйти из Киева, когда с одной стороны обступали его Юрий с Ольговичами и Давидовичами, а с другой подходил Владимирке Летопись говорит, что Суздальский и Черниговские князья съехались с Галицким под стенами Киева на речке Сетомли, на болоньи, и поздоровались, не слезая с коней. Владимирко воспользовался случаем поклониться киевским святыням. Прежде всего он отправился в Вышгород помолиться у гробов князей мучеников; оттуда поехал к св. Софии Киевской и к Богородице Десятинной; а затем остановился в печерском монастыре, где принял честь и угощение от своего союзника и свата. Они только что породнились между собою незадолго перед тем: Юрий выдалдочь свою Ольгу за Владимиркова сына Ярослава. На обратном походе Галицкий князь завоевал несколько волынских городов; часть этих городов Юрий отдал сыну Андрею, и последний утвердил свое пребывание в Пересопнице.
Юрий в свою очередь недолго усидел на великокняжеском столе. Изяслав снова получил от угорского короля десятитысячное вспомогательное войско и поспешил к Киеву. Владимирко Галицкий, соединясь с Андреем Юрьевичем, думал заслонить путь Изяславу. Последний обманул его воинскою хитростию: когда оба войска расположились на ночь неподалеку друг от друга, Изяслав велел зажечь большие костры; а сам в ту же ночь снялся с места и далеко ушел вперед. Перешедши реку Тетерев, он остановился для отдыха около местечка Здвиженья и здесь учинил совет с своими боярами и союзниками. Затруднение состояло в том, что прямой путь к Киеву заслонял крепкий Белгород, в котором сидел сын Юрия, Борис. Изяслав решил наперед отправить брата своего Владимира с «младшею дружиною», чтобы нечаянным нападением захватить и город, и Бориса, прежде нежели он успеет дать весть отцу. Если же это не удастся, Белгород задержит поход, и Юрий будет извещен вовремя, то предположено было повернуть в Поросье, там соединиться с Черными Клобуками и потом уже идти на Киев. Владимир с конницею подступил к Белгороду в ту пору, когда Борис беспечно пил у себя на сенях с своею дружиною и белгородским духовенством. Но «мытник», или таможенный пристав, успел переметать мост, ведущий в город через реку Ирпень. Борис, услыхав трубный звук и клики неприятелей, тотчас убежал к отцу. Белгородцы наскоро исправили мост и с честью приняли Владимира Мстиславича. Подоспел с главными силами Изяслав и, не теряя времени, поспешил к Киеву, оставив в Белгороде брата, чтобы задержать Галиц-кого князя на случай его прихода.