История России. Киевский период. Том 1. Часть 1.

На помощь Святославу Ольговичу приспели, с одной стороны, новые толпы половцев, с другой — суздальский отряд, предводимый сыном Юрия Глебом. Пришла и вольная южнорусская дружина, известная под именем Бродников, которые при этом впервые упоминаются в летописи. Без сомнения, то были предшественники знаменитых впоследствии дружин казацких. Святослав начал отбирать у Давидовичей землю Вятскую и выгнал их посадников из Брянска, Мценска и других городов. Тогда Давидовичи вступили в переговоры с двоюродным братом при посредстве его племянника Святослава Всеволодовича. Вследствие этих переговоров они отступились от великого князя и заключили против него союз с Ольговичами. Но союз свой держали пока втайне. Предположено было заманить Изяслава на восточную сторону Днепра и схватить его, а потом освободить Игоря Ольговича. Последний теперь не был опасен Давидовичам своими правами на Чернигов как князь, уже отрекшийся от мира. Надобно заметить, что незадолго до того времени Игорь, заключенный в монастырский поруб в Переяславле, опасно занемог и просил великого князя о пострижении. Изяслав сжалился над ним и велел исполнить его просьбу. Разобрали верх Игоревой тюрьмы и вынесли его оттуда едва живого; но спустя несколько дней ему сделалось легче. Игоря отвезли в Киев и поместили в Федоровой монастыре, где он постригся и принял схиму.

Согласно с своим замыслом, Давидовичи послали к великому князю снова звать его к себе на помощь. Изяслав собрал бояр, дружину, киевских мужей и объявил им о своем намерении вместе с братом Ростиславом Смоленским и с Черниговскими князьями идти на Святослава Ольговича и на дядю своего Юрия в самую Суздальскую землю. Киевляне отговаривали великого князя и советовали ему не доверяться Черниговским князьям. Но Изяслав настаивал, ссылаясь на их крестное целование. Тогда киевляне дали знаменательный ответ: «Князь, ты на нас не гневайся; на племя Володимира не можем поднять руки, а на Ольговичей пойдем хотя и с детьми». Изяслав, однако, остался при своем намерении и выступил с дружиною и киевскими охотниками; а остальных не принуждал. Переправясь за Днепр, он послал боярина Улеба в Чернигов известить о своем походе. Но здесь боярин узнал, что Черниговские князья уже изменили великому князю и хотят его схватить. Улеб поспешно воротился к нему с этим известием. Желая уличить изменников, Изяслав опять шлет к Давидовичам посла с просьбою, чтобы они перед началом общего похода снова поцеловали крест в своем верном и неизменном союзе с великим князем. Давидовичи отказались, говоря, что они уже целовали крест. Тогда киевский посол, заранее наученный, как ему действовать, изложил перед ними все, что было донесено великому князю об их измене, и спросил: правда ли это? Давидовичи были смущены и молча переглядывались друг с другом; потом сказали послу: «Выйди вон и посиди; мы тебя позовем опять». Долго думали они; наконец позвали посла и велели сказать великому князю, что действительно поцеловали крест Святославу Ольговичу, потому что им жаль своего брата, лишенного свободы. Они поручили просить Изяслава об освобождений Игоря, уже чернеца и схимника, и обещали за то остаться верными великому князю.

В ответ на признание Давидовичей Изяслав возвратил им крестные, или договорные, грамоты, с упреком в их неблагодарности: тогда как он собственными трудами добыл для них Новгород-Северский, Путивль и другие волости Ольговичей. В то же время отправил гонцов к брату своему Ростиславу в Смоленск, чтобы известить его об измене Черниговских князей и звать к себе на помощь. Послал и в Киев с тем же известием. На время своего отсутствия он поручил блюсти стольный город младшему своему брату Владимиру, митрополиту Клименту и тысяцкому Лазарю. По желанию великого князя власти созвали киевлян на вече у собора св. Софии, и здесь великокняжеский посол во всеуслышание поведал об измене Черниговских князей и об опасности, которой подвергался Изяслав Мстиславич; а в заключение напомнил народу его слова, что на Ольговичей он пойдет хотя и с детьми. «Доспевайте, — прибавил посол: — У кого есть конь, на коне, у кого нет, в ладье; изменники хотели не только убить великого князя, но и вас всех искоренить». Это торжественное обращение к народу, такому впечатлительному, как киевляне, обращение, долженствовавшее возбудить его усердие, оказалось политическою ошибкою, излишнею заботою Изяслава о своем самосохранении.

Выслушав посла, народ заволновался и начал кричать, что он радуется избавлению великого князя от погибели, приготовленной изменниками, и что готов идти на них и с детьми. Но вдруг какой-то человек возвысил голос и сказал приблизительно следующее:

«Мы рады идти за нашего князя; но подумаем прежде, как бы в наше отсутствие не вышло того же, что случилось при Изяславе Ярославе, когда недобрые люди высекли Всеслава из поруба и посадили его на княжий стол. А Игорь, враг нашего князя, даже не в порубе сидит, но у св. Феодора. Прежде убьем его, а потом и пойдем на Черниговских».