ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга первая.

Может быть, именно благодаря столь длительному фактическому правлению Ильи и его брата внутреннее положение Новгорода в последней трети XII в. относительно стабилизировалось. Помимо указанного элемента стабилизации — повышения авторитета Софийской кафедры — этому способствовали также и внешние обстоятельства: необходимость противостоять нараставшей угрозе на Балтике со стороны немецких крестоносцев и сложные отношения с князьями Владимиро-Суздальской Руси Андреем Боголюбским и Всеволодом Большое Гнездо.

Новгород был кровно заинтересован в сохранении нормальных деловых отношений с «великими» князьями, контролировавшими Вол го-Балтийский путь и земли, спасавшие новгородцев в часто повторяющиеся годы недорода. Но великие князья стремились к подчинению Новгорода, а новгородская «вольница» добивалась «паритетных» отношений. Поэтому, желая ограничить пределы княжеской власти, новгородцы сокращали число земель, с которых князь мог получать дань. Это прямо будет фиксироваться в грамотах XIII в., но как тенденция такое положение существовало изначально. Просто в XIII в. ярче был выражен феодальный характер социально-экономических отношений, и в договорах более конкретно определялись территории, с которых князья могли взимать «дани».

В XII—XIII вв. происходит укрепление социальной элиты Новгорода, что породило другую проблему: нарастало недовольство социальных низов злоупотреблениями городской власти. В 1209 г., когда новгородцы участвовали в походе Всеволода Юрьевича Большое Гнездо и дошли до Оки, в городе произошел социальный взрыв, направленный «на посадника Дмитра и на братью его». Вече обвинило правителей Новгорода в многочисленных злоупотреблениях: «Повелеша на новгородцех серебро имате, а по волости куры брати, по купцем виру дикую, и повозы возити, и иное все зло». По решению вече, «поидоша на дворы их грабежом», были распроданы села посадника и его окружения, отобрана челядь, от награбленного имущества каждому новгородцу досталось по три гривны. Летописец оговаривается, что не счесть того, что кто-то «похватил» и «от того мнозе разбогатеша».

Об этом восстании существует значительная литература. И принципиальное расхождение в оценках этого социального взрыва: носил ли он антифеодальный или внутрифеодальный характер. Думается, как и во многих других случаях, материал свидетельствует о внутрифеодальных коллизиях — в результате восстания произошло перераспределение награбленного. Но при этом сохраняется выход и на коренную проблему — в событиях 1209 г. явно прослеживатся противостояние «Земли» и «Власти».

Новгород был главным дипломатическим и торговым окном Руси в Северную Европу, и сохранилось значительное количество актов, договорно определявших отношения с западными партнерами. Наибольшее количество договоров связано с Любеком, Готским берегом и немецкими городами. В этой связи представляет интерес инцидент с «варягами», о котором сообщает Новгородская летопись под 1188 г. Новгородцы были ограблены варягами «на Гътех», а немцами «в Хорюжку и Ново-торжьце». В ответ в Новгороде закрыли выход за море и выслали посла варягов. Под 1201 г. этот сюжет имеет продолжение: снова варягов «пустиша без мира за море», и той же осенью «приидоша варязи горою (т.е. сушей, через Восточную Прибалтику. — А.К.) на мир, и даша им мир на всей воле своей».

Два этих сообщения интересны тем, что к этому времени относится один из традиционных договоров Новгорода с Любеком, Готским берегом и немецкими городами, т. е. Южным берегом Балтики, который в это время принадлежал Германии. В договорах обычно шла речь о мире, о посольских и торговых отношениях и о суде, поскольку судебные традиции в разных

землях и городах различались. Любек оставался одним из главных торговых центров на Балтике, и он еще в документах XIV в. помещался «в Руссии». «Готский берег» являлся транзитным для купцов по Волго-Балтийскому пути, и там находились торговые базы практически всех народов, вовлеченных в торговлю на этом пути. Что касается городов «Хоружек» и «Новоторжец», то достаточно ясна их славянская этимология, но вопрос об их локализации остается спорным.

Целый комплекс проблем, характеризующих новгородское общество, представляют события 1227—1230 гг., отмеченные летописями (прежде всего Новгородской Первой и Никоновской) несколькими обрывочными и противоречивыми фразами. В литературе существуют и разные прочтения, и разные оценки происшедшего. А проблемы трудно понять вне контекста всей новгородской и древнерусской истории.