История России в рассказах для детей

В то самое время, когда Москва готовилась встретить любимого государя, судьба, казалось, хотела дать ему почувствовать все счастье, которое только может быть дано человеку: у него родился первый сын и наследник — царевич Дмитрий. Эта новая радость восхитила сердце Иоанна: он не знал, как благодарить Бога за все милости, посылаемые ему! Чувствуя всю их значимость, он со слезами на глазах подъезжал к столице и еще за шесть верст от нее был встречен народом, который теснился около его лошади, целовал его ноги, руки и беспрестанно кричал: «Многие лета царю благочестивому, победителю варваров, избавителю христиан!» Ласково кланяясь на все стороны, государь едва мог проехать сквозь тесные ряды народа. Отслушав молебен в Успенском соборе, Иоанн поспешил во дворец. Здесь-то обнимая супругу и сына, слушая поздравления окружавших его вельмож, видя искреннюю любовь народа, толпившегося с радостными криками на дворцовой площади, молодой герой почувствовал всю цену счастья, каким Бог наградил его твердое намерение исправиться, и благословил минуту своей чудесной перемены. Ах! Если бы он навсегда остался таким, каким был в это незабвенное время! Тогда Россия назвала бы его не Грозным, а Великим Иоанном!

Оружие, конская сбруя и дорожная утварь русских воинов. «Записки» С. Герберштейна. 1556 Г.

Торжественная одежда Русских цариц

Кончина Анастасии от 1552 до 1560 года

После Казанской победы много было праздников при дворе, но самым приятным было крещение царевича-наследника и двух бывших царей Казанских: Едигера и маленького Утемиш-Гирея. Первый, названный Симеоном, жил потом в Кремле, имел много бояр, служивших при нем, и женился на дочери одного знатного чиновника, Кутузова. Сохранив до смерти имя Казанского царя, он совершенно забыл свое прежнее царство и всю свою жизнь был верным подданным России. Что же касается маленького Утемиш-Гирея, которого в крещении назвали Александром, то государь взял его к себе во дворец и заботился о нем, как о сыне.

Еще не успели Московские жители наговориться о покорении Казани, еще не успели нарадоваться славе своего молодого царя, как вдруг разнеслась ужасная весть о его опасной болезни: Иоанн занемог сильной горячкой. Все встревожились, все с отчаянием говорили: «Видно, грехи наши страшно велики, когда Бог отнимает у нас такого государя!» Это отчаяние было общее — от дворца до самых бедных жилищ: все одинаково сильно любили Иоанна, доброго, великого, обещавшего так много славы своему народу.

Между тем, как это новое несчастье заставило плакать всю Москву, посмотрим же теперь, что делается в Кремлевском дворце, и особенно в почивальне государя! О! Там была горесть еще сильнее: там плакала царица о супруге, нежно любимом, там плакали бояре о славе, о величии России, которые должны были погаснуть вместе с жизнью Иоанна! Но не все из них были заняты этой мыслью, и когда умирающий Иоанн объявил наследником сына своего, малютку Дмитрия, и приказал знатнейшим чиновникам присягнуть ему, не все согласились сделать это. Многие из бояр начали шуметь, спорить, говорили, что они не намерены опять подвергнуться тем несчастьям, которые уже испытали во время малолетства Иоанна, и хотели после его смерти сделать своим государем не его родного брата Юрия, слабого умом и памятью, а двоюродного брата, Владимира Андреевича, имевшего много блестящих достоинств. Вообразите себе ужасное положение Иоанна Васильевича как царя и отца! Несмотря на всю жестокость болезни, он был в полной памяти и слышал весь этот спор. И без того невыразимо грустно было для него расставаться с жизнью, оставлять столько радостей, столько счастья, столько славы! Оставлять прекрасную, добродетельную супругу, шестимесячного сына, добрый народ, так искренно простивший его прежние пороки и так нежно любивший его!..

Все это живо представлялось Иоанну, мучило его жестокой тоской, и в это самое время он услышал спор бояр, отвергавших его сына! Он был так слаб, что не мог остановить их, и они, черствые, забыв об умирающем государе, шумели в самой его спальне. В их числе Иоанн с новой горестью увидел и окольничего Федора Адашева, отца его любимца Алексия, и духовника своего, Сильвестра.

С. Иванов. В Приказе Московского времени.