Из священного жилища Сергия, некогда усердного защитника России — из Троицкого монастыря — блеснул первый луч надежды для Русских. Тамошние архимандрит Дионисий и келарь Авраамий Палицын первые начали великое дело спасения Отечества. Они уговорили двести стрельцов и пятьдесят монастырских слуг идти на избавление Москвы. Этот небольшой отряд, конечно, ничего не значил по сравнению с силами Поляков, но он был счастливым началом того великого ополчения, которое собралось впоследствии со всех концов России по призванию Дионисия и Авраамия. Они писали грамоты во все города и просили всех их жителей идти против врагов Отечества. Авраамий, увлеченный своим пламенным усердием, даже оставил тихую монастырскую жизнь и был неразлучен с воинами: ободрял их в опасностях, разбирал их споры, мирил поссорившихся и даже сам участвовал в сражениях.
В то время, как это происходило в окрестностях Москвы, наполненной гордыми Поляками, смеющимися над слабыми усилиями монахов Сергиевской Лавры, грамоты Дионисия и Авраамия производили чудо в Нижнем Новгороде. Усердно сходился народ слушать их во всех Русских городах и селениях: отрадно было грамотным людям читать их своим землякам, собравшимся около них и боявшимся прослушать хоть одно слово из умных посланий. Все они готовы были лететь на смерть за милую Родину, но, не зная, как это сделать, проводили время в напрасных толках и, ничего не придумав, печально расходились в разные стороны. Так дошла очередь и до Нижнего; но там случилось иначе: там жил избавитель России! И кто же, как вы думаете, любезные читатели, был этот избавитель? Наверное, вы скажете: какой-нибудь знаменитый и богатый боярин, известный всему государству? Нет, друзья мои, любовь к Отечеству не принадлежит одной знатности и богатству: она равно разлита во всех добрых и благородных сердцах. Избавителем России в горестное время междуцарствия был простой мещанин Нижнего Новгорода Козьма Минин Сухорук, которого мы обычно зовем Мининым.
Какое-то особенное усердие пылало в душе Минина во время чтения грамоты Сергиевской Лавры. Без сомнения, оно зажглось в нем по воле Божией, потому что могла ли высокая мысль спасти Россию, уже погибавшую, уже переданную под власть Поляков и Шведов, уже называвшую своими царями и Владислава, и Филиппа, могла ли эта смелая мысль прийти сама собой простому человеку, не имевшему никаких средств совершить такое чудо? Сам Минин чувствовал, что она внушена ему Богом, по той надежде, какую он имел на успех. Не медля ни одной минуты, он тут же на площади, где читали грамоты, сказал народу: «Вера и наше Отечество погибают, но мы можем их спасти. Не пощадим жизни и имущества для избавления Москвы; продадим свои дома, заложим своих жен и детей и выкупим из беды Отечество. Бог благословит наше предприятие!»