История русских обителей Афона в XIX–XX веках

Посещавший скит писатель Владимир Маевский застал настоятелем архимандрита Митрофана. «Этот спокойный и вдумчивый инок, с лицом аскета, сразу произвел на меня неизгладимое впечатление как всем своим внешним видом, так и глубоким внутренним содержанием, обнаруженным почти с первых же фраз нашей первой беседы. Игумен Митрофан – типичный монах аскетического склада, могущий служить отличной моделью для хорошего художника, он высок ростом, а вместе с тем худощав и сух, что, несомненно, является следствием его воздержанной и постнической жизни. У него такое же аскетическое, вполне гармонирующее со всею его фигурой сухощавое лицо, которое озаряют два умных, проницательных, но немного болезненных глаза[97]. Отец Митрофан прекрасно духовно начитан и обладает редкою способностью понимать самые отвлеченные богословские сочинения. В то же время он является иноком высокой и строгой жизни. Строгий к себе и снисходительно терпеливый ко всем окружающим, этот игумен при первом впечатлении, пожалуй, может показаться даже несколько суховатым. Но при дальнейшем знакомстве – он положительно очаровывает своею сердечностью, простотою и отеческой заботливостью»[98]. В те годы скит представлял собой все такой же уголок России. В архондарике (монастырской гостинице) по стенам висели портреты русских царей, иерархов и выдающихся людей. Быт сохранялся по-прежнему русский, автору показалось, что он оказался в монастырской гостинице где-нибудь в Троице-Сергиевой Лавре или Почаеве. Такую же высокую оценку гостеприимству русского игумена дал бенедиктинский монах – бельгиец о. Федор, прибывший на Афон с целью ознакомления с опытом русского монашества. Он провел в 1927 г. три месяца на Афоне: большую часть времени в Андреевском скиту. Игумен этого скита архимандрит Митрофан окружил католика вниманием и добротой. Бельгиец присутствовал на богослужениях, работал в саду, в библиотеке. Монахи пеклись о его здоровье и даже сшили ему новую рясу. «Невозможно мечтать о чем-либо лучшем, чем пребывание там», – так охарактеризовал свое пребывание в скиту бенедиктинец. Но одновременно он осознал, что духовно остается «чужим по отношению ко всей этой жизни»[99].

Отец Ефрем с главой схимонаха Иннокентия в современной костнице скита

В действительности в те годы скит переживал тяжелые времена, но насельники жили и молились, уповая на Бога. «Игумен Андреевского скита Митрофан в беседе на эту тему со мной указал, что милость Божия все же ни на минуту не покидает Афон. В самые трудные для иноков минуты неожиданно является помощь, о которой никто не думал», – пишет А. Плетнёв, совершивший паломничество на Афон в 1925 г. в составе группы сербских учащихся[100].

Русское и греческое в убранстве храма

Еще более интересные и развернутые воспоминания оставил другой иностранец, на этот раз американец, посетивший Андреевский скит в 1933 г. М. Мансур приехал на Афон, чтобы получше познакомиться с православием. Из-за уникальности этих воспоминаний я привожу все, относящиеся к скиту, без сокращений: «22 июля. Здесь, в скиту Св. Андрея Первозванного (или как его часто называют – Сераи) мы остались очень довольны архонтарием. Отец Стратоник обладает хорошим чувством юмора и живым нравом. Он знает греческий в достаточной степени для того, чтобы мы могли понимать друг друга, и собирается научить нас названиям предметов по-русски. Он сначала накормил нас ужином, а потом повел в церковь на всенощную почти на всю ночь. У них всегда в субботу вечером всенощная с семи вечера до двух ночи, а затем Литургия с 6 до 8.30 утра. Мы пришли около девяти вечера, когда было уже почти темно. Такое же необычное ощущение мы переживали в Руссико, когда шли по веранде к церкви и слушали пение, потом вошли внутрь и увидели великолепные своды и отражение бликов мерцающих лампад на золоте иконостаса. Большую часть времени на всенощной было очень мало света, так что не было видно, как изнутри выглядит церковь. Мы стояли в стасидиях в самом начале и легко могли следить за службой. Хор был разделен на две части по обеим сторонам и пел антифонно. Во время, когда читали поучение или возглашали ектинью в конце церкви, зажигали еще несколько ламп. С большой любовью звучало «Господи, помилуй». Насколько я мог догадаться, большая часть пения исполнялась недельным гласом. Это было просто и красиво. Было удивительно слышать, как они брали высокие ноты без участия в хоре юношей. Архимандрит появился во время вечерни, но после этого оставался на своем троне.

Внутренний вид собора скита после реставрации

Я просидел, удобно устроившись, в течение всего долгого времени, пока продолжалось чтение. Во время одной из кафизм я вышел на улицу. Такие полные службы служатся только в монастыре.