История русского драматического театра

С юридическими подробностями договоров купли-продажи крепостных артистов знакомит нас особенно обстоятельно книга князя А.Л. Голицына «Из прошлого, материалы для истории крепостных помещичьих театров в Орловской губернии» (Орел, 1901 год). Здесь приводится, между прочим, случай продажи, в 1805 году, помещицей Л.П. Чертковой прапорщику А.Д. Юрасовскому за 37 000 р. ассигнациями «крепостного музыкального хора, преизрядно обученного музыке, образованного в искусстве сем отменными, выписанными из чужих краев, сведущими в своем деле музыкальными регентами, всего 44 крепостных музыканта с их жены, дети и семейства, а всего-навсего с мелочью 98 человек, из них 64 мужска и 34 женска полу, в том числе старики, дети, музыкальные инструменты, пиэсы и прочие принадлежности».

Как видно из договорного условия, продавались эти люди не только как музыкальные, но и как театральные исполнители: в поименном списке оркестра, например, отмечается «отменная, зело способная, на всякие антраша, дансерка, поведения крайне похвального и окромя всего того, лица весьма приятного»; упомянуто в том же списке и о том, кто «умеет изрядно шить, мыть белье и трухмалить». При этом Л.П. Черткова «не в ответе», «коли из поименованных выше 98 крепостных людей убыль какая учинитца, от каких ни на есть смертных случаев или убийств», но, «коли у сих крепостных людей приплод какой окажется», она не имеет права «удерживать приплод сей у себя в свою пользу, а также и доплаты за ниво ничего не полагаетца».

Нередко крепостных артистов приобретала и дирекция Императорских театров. Одно из первых таких приобретений имело место в 1800 году. Объектом его явилась балетная труппа «знаменитого» екатерининского фаворита Семена Гавриловича Зорича, подвизавшаяся в Шкловском «Эрмитаже».

К сожалению, история нам оставила незначительные данные о театральных представлениях этого екатерининского фаворита. Известно только, что техническое оборудование театра Зорича должно было быть на большой высоте, если в спектакле, данном им в честь Екатерины II, декорации менялись до 70 раз. После смерти Зорича и ликвидации его имущества сводный брат покойного Д.Г. Наранчич предложил дирекции Императорских театров приобрести шкловских «тансеров и тансерок». В ту эпоху директором Императорских зрелищ был известный А.Л. Нарышкин. Он командировал в Шклов балетмейстера Вальберга, который выбрал «восемь человек мужска и шесть человек женска пола», очевидно, наиболее пригодных для дирекции. Все они были определены на службу дирекции за жалованье 200 рублей в год каждому, сверх того – квартира, дрова и «на постройку платья» от 10 до 20 рублей. Из числа этих «тансерок» сравнительно прославилась Екатерина Азаревичева, пленявшая публику в Павловское царствование.

Более подробные сведения о купле-продаже дирекцией Императорских театров помещичьих артистов дошли до нас относительно знаменитой в то время Столыпинской труппы. Дело было так: после пожара, в 1805 году, Петровского театра, дирекция его получила высочайшее разрешение на постройку в Москве нового театрального здания. Во время этой постройки домовладелец Пашков устроил в своем доме (на углу Знаменки и Моховой) залу-сцену, куда, вместе с вольнонаемными, была приглашена труппа А.Е. Столыпина, числом 70 крепостных артистов. Когда владелец их собрался продать их, актеры выбрали из своей среды старшину, который от лица всей труппы подал императору Александру I прошение, в коем было сказано: «Слезы несчастных никогда не отвергались милосерднейшим отцом, неужель божественная его душа не внемлет стону нашему. Узнав, что господин наш, Алексей Емельянович Столыпин, нас продает, осмелились пасть к стопам милосерднейшего государя и молить, да щедротами его искупит нас и даст новую жизнь тем, кои имеют уже счастие находиться в императорской службе при Московском театре. Благодарность будет услышана Создателем Вселенной, и Он воздаст спасителю их».

Такие выражения, как «слезы несчастных» и «стон» этих крепостных актеров, которым судьба грозила разлукой с императорской сценой, достаточно красноречиво говорят о преимуществах службы, коими пользовались они на этой сцене, сравнительно с частной. И это, несмотря на то что крепостные отнюдь не были приравнены к свободным артистам, в смысле обращения с ними, – не говоря уже о том, что на афишах перед их фамилиями пропускали буквы Г. (господин или госпожа), с ними продолжали обращаться «отечески», а именно – как говорит С.П. Жихарев в «Записках современника», – «когда они зашибаются, что случается нередко, то им делают выговор особого рода».

«Какого рода выговор, – замечает И.Н. Игнатов, – видно хотя бы из письма того же Жихарева (от 18 октября 1805 года), обещающего рассказать “историю о том, отчего из двух актрис, сестер Лисицыных, старшая сделалась госпожою Бутенброк, и почему она перед самым венчанием была высечена розгами”».