История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I

Увы, этого не случилось. Ольгерд не смог взять Кремль. Витовт потерпел сокрушительное и невероятное поражение на Ворскле. Исторический шанс Руси был безвозвратно упущен. С.В. Думин отмечает: «Московская Русь в XIV в. оказалась неспособной помешать успехам Гедиминовичей на западе и юге Руси; но её сил было достаточно для того, чтобы воспрепятствовать завершению объединения русских земель вокруг Вильно. Для того, чтобы выстоять в этой борьбе, от московских князей, однако, требовалось напряжение всех сил. В отличие от правителей Великого княжества, потомки Калиты проводили достаточно «жёсткую» политику. Репрессии, а не льготы и уступки утверждали их власть в захваченных удельных княжествах и феодальных республиках.» Сопротивление церковных иерархов, московских князей и помощь Орды помогли Москве утвердиться как региональному центру сепаратистского движения на Северо-Восточной окраине Руси и, расколов страну на две неравные части, со временем превратиться в новую империю – наследницу Орды и Византии.

Предпринятое сравнение Руси Литовской и Руси Монгольской не только выявляет возможные (но далеко не всегда реализованные) альтернативы русской истории, но и объясняет то бескомпромиссное ожесточение, с которым эти братские народы и наследники Киевской Руси вели смертельную борьбу между собой в XIV–XVIII веках, – борьбу, во многом определившую внешнюю политику и внутриполитическую историю этих стран.

Другая (забытая) Русь?

Как хорошо известно, историю пишут победители. Поэтому нет ничего удивительного в том, что вопрос о существовании другой Руси – Литовской – принципиально и последовательно альтернативной Монгольской (Московской) Руси, и способной объединить Русь на принципиально иных основаниях, часто даже не ставится в исторической науке, с порога отрицающей возможность альтернатив в истории и полагающей, что правота всегда – за сильнейшим и победившим.

По словам С.В. Думина, до сих пор в России существует – и мешает познанию исторической истины – «традиция рассматривать историю взаимоотношений Московской Руси с её западной соседкой именно с «московской колокольни». До сих пор немало историков убеждено, что население Южной и Западной Руси вполне разделяло московскую программу объединения и с нетерпением ожидало момента, когда власть литовская, (чужеземная) сменится властью московской (родной и любимой). Одни и те же явления оценивались и оцениваются историками по-разному – в зависимости от того, в какой части Руси они происходили.

Так, например, с точки зрения большинства авторов отъезды в Москву вассалов Литовского великого князя должны были свидетельствовать, разумеется, о популярности идеи общерусского единства, отстаиваемой потомками Калиты. Бегство в Литву тверских, рязанских и прочих князей и бояр (в том числе родственников московской династии) считается, однако, явлением принципиально иным, доказывающим лишь сохранение феодальной оппозиции прогрессивной централизаторской политике тех же московских князей.

Бегство, скажем, белорусских крестьян в Великороссию считалось и считается до сих пор доказательством их стремления к воссоединению Белоруссии с Россией. Массовое бегство русских крестьян в противоположном направлении (вплоть до XVIII в.), конечно, не доказывает ровным счетом ничего, кроме обострения классовой борьбы. Присоединение мелких княжеств к московским владениям всегда считалось явлением глубоко прогрессивным. Рост владений великого княжества Литовского историков, как правило, глубоко огорчает, поскольку тем самым отдалялось осуществление Москвой ее исторической миссии. И, разумеется, московские князья предстают при этом «собирателями», а литовские князья – чужеземными завоевателям, разорителями, «находниками».»

4.3. Русь Монгольская: Москва или Тверь? (XIV век: 1303–1389)

В XIII–XV веках на территории части Руси, подвластной Орде (Залесской, Северо-Восточной Руси) начинает формироваться великоросский этнос, всё более противопоставляющий себя Руси Литовской и объединяемый вокруг православной церкви (крайне нетерпимо относящейся к «латинству» и более терпимо – к «поганству» и «басурманству») и всё более деспотических форм социально-политической организации.

В наше время в исторической науке и в массовом сознании всё ещё зачастую бытуют мифы о том, что весь XIV век проходил под знаком «объединения Руси» и «свержения монгольского ига», а также о том, что с самого начала будто бы роль такого объединителя была предназначена Москве. Однако это в корне неверно.