История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II

Последняя в длинной череде русско-турецких войн, длившаяся десять месяцев, началась вопреки желанию царской власти под давлением международных обстоятельств и при горячем сочувствии русского общества. В 70-ые годы ХIХ века «больной человек» (как часто называли Османскую Империю с легкой руки Николая I), казалось, находился при смерти. Социальная отсталость, политические и межэтнические конфликты увлекали Турцию к гибели. В 1876 году в Стамбуле сменились три султана, одного из которых объявили сумасшедшим, а другого, по выражению турецких остряков, «покончили самоубийством». В эти годы даже Британская Империя, ранее охранявшая территориальную целостность Турции от других стран (прежде всего, от России), решила перейти к ее частичному расчленению и захвату кусков ее территории (нацеливаясь на Египет). Однако Австро-Венгрия принципиально выступала против освобождения славян из-под турецкого ига, так как опасалась усиления позиций России на Балканах и справедливо полагала, что освобождение славян «турецких» повлечет за собой освобождение и славян «австрийских». Россия на протяжении полутора веков искусно создавала и культивировала на Балканах свой образ – образ защитника интересов «единоверцев» и неустанно стремилась к овладению Константинополем и проливами, связывающими Черное и Средиземное моря. По словам выдающегося современного историка Н.А. Троицкого: «Внешнеполитической задачей № 1 для царизма… было восстановить и упрочить свой международный престиж, пошатнувшийся после поражения в Крымской войне, и тем самым отвлечь внимание россиян от внутренних неурядиц, возвыситься в их глазах, опереться на них для дальнейшей борьбы с народнической крамолой».

В 1875–1876 годах «восточный вопрос» (вопрос о дележе наследства разваливающейся Османской Империи) – ключевой вопрос мировой политики Х1Х века – привёл к новому взрыву на Балканах, надолго ставших «пороховым погребом Европы». В Боснии, Герцеговине, а чуть позже и в Болгарии – турецких провинциях, населенных преимущественно христианами, вспыхнуло национально-освободительное восстание, вызванное притеснениями со стороны османской администрации (христиане были обложены тяжелыми податями, им запрещалось владеть землей). Турецкие власти жестоко подавили восстание, устроив массовые побоища христиан. В одной Болгарии были перебиты 30 тысяч человек обоего пола (включая стариков и детей) и были сожжены 300 селений. В качестве ударной силы турецких карателей нередко использовались отряды исполненных религиозного фанатизма башибузуков – кавказских горцев, недавно бежавших на Балканы со своей родины от российских захватчиков. Зверства русских солдат на Кавказе отозвались зверствами против болгар на Балканах. На стороне восставших, против турок выступили полунезависимые от Стамбула княжества Черногория и Сербия, летом 1876 года объявившие войну огромной, но слабеющей Османской Империи. Однако силы были все же слишком неравны: турки брали верх.

Известия о зверствах турецких карателей будоражили европейское общественное мнение, а в России вызвали взрыв негодования и сочувствия к «братьям-славянам». В России все слои образованного общества жаждали войны с Турцией: реакционеры ждали от нее имперских приращений и сплочения народа вокруг трона; либералы рассчитывали на рост освободительных настроений в России, ведущий к дарованию стране конституции; революционеры-народники воспринимали движение на Балканах как «настоящую социально-революционную борьбу» и полагали, что освободительная война оживит политическое самосознание нации и приведет к крушению царизма. Общество требовало от Александра II вступить в войну – помочь «единоверцам» свергнуть турецкий гнет, отомстить туркам за их зверства, отплатить за позор Крымской войны, порвать стратегический союз с Австро-Венгрией – «врагом славянства». В обществе царили шапкозакидательские настроения: казалось, что Турция мгновенно развалится при первом ударе (о чем сообщал и граф Игнатьев, российский посол в Стамбуле).