История русского шансона

…Обычный тернистый путь беспризорника — сиротство, потеря отца, отсутствие влияния матери, первое легкое преступление и получение определенной квалификации в тюрьме, ставящее его на рельсы правонарушения, по которым он катится порой по инерции. У беспризорных много песен — картинок реального быта, с подробным описанием всех действующих лиц и мотивов их поступков. Одних на преступление толкала любовь:

Я как коршун по свету метался,
Для тебя все добычу искал,
Воровством, грабежом занимался,
А теперь за решетку попал.

Других — кокаин или опьянение. Часто описывается возможная гибель героя, и чаще всего к этому подводит равнодушие общества. Об этом песня «Пойте вы, клавиши, пойте».

Было время, когда хотел я
Руку помощи вашей сыскать
Hо теперь уж душа очерствела,
И решил я пойти урковать.

«В огромном большинстве песен, даже неожиданно для собиравших их, преобладает минорный тон, глубокая грусть, а иногда и полный пессимизм. В действительности же тон жизни, общая окраска облика беспризорного и правонарушителя далеко не такова. В ней есть и ухарство и задор, своеобразный юмор и иной раз и оптимизм…В художественном творчестве… боль души концентрируется, находит себе выход в горьких упреках людям, „через которых страдаю“ и которым „всем чужой“» (Маро).

…Классическая песня беспризорных, с красивым и глубоким изображением горечи сиротства, от которой веет безысходной тоской и унынием, хотя в ней и нет реальных черт — это песня.

А в саду при долине
Там поет соловей
А я бедный на чужбине
Позабыт от людей
Позабыт и заброшен
С молодых юных лет,
Я остался сиротою
Счастья-доли мне нет…

Еще одна песня, рисующая картину изменений жизни ребенка и выхода его на дорогу, которая привела в тюрьму. Пел ее, как отмечал собиратель, «мальчик лет 13–14, легко возбудимый, легко свирепеет, бросает в собеседника чем попало, часто дерется доской, которая служит изголовьем кровати в ночлежке. Очень болезнен с виду, кокаинист, отчаянный картежник».

Песня поется на мотив «Мой костер в тумане светит…»

Когда мне было лет 12,
Когда скончался мой отец,
Не стал я матери бояться
И стал большой руки подлец.
По квартирам стал я шляться,
И стал водочку любить.
Воровать я научился
И пошел по тюрьмам жить.
В первый срок сидел немного:
Четыре месяца всего.
Когда я вышел на свободу,
Я не боялся ничего…

С «уличной эстрадой» в образе нищих, «цыган с медведями», «слепых музыкантов», старорежимных шарманщиков и беспризорников власти пытались бороться не менее рьяно, чем с «блатными» песнями и цыганщиной в рабочих клубах.

^{Ноты одной из самых известных песен времен НЭПа.}

В середине 20-х журнал «Цирк» даже ввел рубрику «Закоулки эстрады».