История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Как только вышел отдельным изданием роман «Вор» (М.; Л.: Госиздат, 1928), Леонов тут же послал его А.М. Горькому, который высоко отозвался о романе. О романе высказались многие критики разных направлений. С программной статьёй «Проблема живого человека в современной литературе и «Вор» Леонида Леонова» выступил известный критик РАППа В. Ермилов: «Вор» не где-то на гранях литературы, он движется не по боковым её линиям. «Вор» – в том центральном, узловом пункте, куда, как в Рим, ведут все дороги, где перекрещиваются все вопросы, стоящие перед современной литературой. Таким узловым пунктом является проблема живого человека в литературе – того реального, с плотью и кровью, с грузом тысячелетних страданий, с сомнениями и муками, с бешеным стремлением к счастью, живого человека, начавшего жить на перекрёстке двух эпох, принёсшего в новую эпоху вековое наследие отцов, дедов и прадедов, часто не выдерживающего перенагрузки эпохи, – того живого человека, которого пытается показать в своём романе Леонид Леонов» (На литературном посту. 1927. № 5—6. С. 65). С полемической статьёй о романе «Вор» выступил критик «Перевала» Абрам Лежнев: «Намерение автора пробивается довольно отчётливо, это стремление показать «большого» человека, запутавшегося в противоречиях эпохи. Леонов указывает и на причину, по которой его большой человек запутался: недостаток культуры. Даже в такой трактовке в «Воре» – мало похожего на то, что нашёл в нём Ермилов. Но мы никак не можем признать в Мите Векшине большого человека. Мы вглядываемся в его лицо, сведённое судорогой вечного патетического страдания, и перед нами встают черты хорошо нам знакомого по прежним вещам «мелкого человека», этого центрального образа леоновского творчества. В Мите говорят все старые голоса: от Бурыги и Егорушки до Лихарева. Он надломлен, надорван, и его надрыв отдаёт достоевщиной и психопатологией, он занят устроением своего душевного хозяйства, он замкнут в себе, он корчится под колёсами истории. И мы должны верить, что этот человек, загнанный во мрак душевного подполья, и есть тот «живой», «новый» и проч., и проч. Человек, которого ищет наша литература!» (Лежнев А. Разговор в сердцах. М., 1930. С. 147—148).

На поток критических высказываний Л. Леонов вскоре ответил: «Вопрос психологического анализа – вопрос очень сложный. Я лично думаю, что нельзя заменить психологию рефлексологией. Пока будет жив человек, он будет как-то по-своему, индивидуально переживать, чувствовать, ощущать. Анализ этих переживаний для писателя не только закономерен, но и необходим. Он даёт ключ для понимания человеческой сущности» (Литературная газета. 1930. 24 сентября).