История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Родился в селе Овсянка Красноярского края в крестьянской семье. По признанию самого писателя, детские годы провёл у бабушки и у дедушки, потом рос в детском доме в Игарке. Окончив в школе шесть классов, поступил в железнодорожное училище, осенью 1942 года добровольцем ушёл на фронт, был тяжело ранен, потом жил в городе Чусовом на Урале, где перебрал много рабочих профессий, прежде чем пристрастился к журналистике, напечатал свой первый рассказ «Гражданский человек» в газете «Чусовой рабочий», потом сборник рассказов, роман «Тают снега» (1958), повесть «Стародуб (1959). Имя писателя В. Астафьева становится известным на Урале.

«Кража», «Последний поклон», «Синие сумерки», другие книги – всё это, взятое вместе, своего рода «избранное» Виктора Астафьева, заставляет говорить о нём как об одном из крупных русских писателей.

Художественная автобиография – вот, в сущности, к чему сводится событийная сторона его «Кражи» и «Последнего поклона». Но только событийная, то есть только внешняя, документальная.

Когда читаешь рассказы и повести Виктора Астафьева, возникает много вопросов. Художник, внимательно исследующий мир человеческих взаимоотношений, не может проходить мимо проблем, остро волнующих его современников. А в наши дни, как и прежде, порой зло разливается по земле, порой гнусность и подлость торжествуют свою победу над справедливостью и добром. Пусть эта победа временна, сиюминутна, но какие изменения она вносит в нравственный мир людей, оказавшихся вовлечёнными в этот конфликт!

Природа злого поступка, недоброго дела очень сложна и порой противоречива. Человек может совершить некое действие, которое в конечном счёте окажется нравственным или безнравственным, под влиянием чувства или побуждений интеллекта. Разумеется, и в том и в другом случае безнравственный поступок останется безнравственным. Но если художник установит, что то или иное действие совершено в минуту душевного ослепления, под воздействием острых страстей, а не в минуты холодного раздумья, наше отношение к этому поступку будет несколько иное, в этом случае, как говорится, возникают «смягчающие обстоятельства».

Виктор Астафьев внимательно исследует возникновение тех или иных чувств, тех или иных мыслей, в результате которых совершаются те или иные действия или поступки. И благодаря этому вниманию к внутренней стороне человеческой жизни Виктору Астафьеву удаётся вскрыть истинную сущность побуждений человеческих, подлинные мотивы поведения. Разумеется, это не новость в литературе. Вся подлинно русская литература, верная реалистическим заветам Толстого и Достоевского, верна этим принципам психологизма. Сейчас это особенно дорого и ценно в связи с опасностью тех натуралистических и формалистических тенденций, о которых упоминалось выше. Человек Виктора Астафьева несёт в себе и черты временные, настолько точно дана ему социальная и историческая характеристика, и черты общечеловеческие, настолько жизнь его многогранна, столько приходится ему испытать.

Герои В. Астафьева отличаются резко очерченным индивидуальным характером. Бесшабашный, словно заводной, Генка («Дикий лук») совсем не похож на скромного, милого тихоню Митяя («Митяй с землечерпалки»), а Егор Романович Стрельцов («Восьмой побег») резко отличается от Григория Ефимовича из «Синих сумерек». Сколько персонажей, столько и характеров. И вместе с тем при всём резком различии индивидуальных характеров у героев Виктора Астафьева много общего – того, что обычно называют русским национальным характером.