История русской литературы X—XVII веков

Летописные повести об осаде и гибели русских городов. Описание героической борьбы русского народа с силами Батыя дошло до нас в рассказах об обороне и других городов, подвергшихся нападению и разгрому. Это либо краткие летописные записи о захвате монголо-татарами того или иного города, либо небольшие летописные повести. Во всех них ощущается рассказ очевидцев батыевщины. Так, например, сообщая о подходе монголо-татар к Коломне, летописец восклицает: «И кто, братие, о сем не плачется, хто ся нас остал живых (те, кто из нас остался в живых), како ону нужную (насильную) и горкую смерть подъята. Да и мы то видевши быхом устрашилися и грехов своих плакалися с въздыханием день и нощь»[265].

Описание осады и захвата монголо-татарами Владимира имеется и в Лаврентьевской и в Ипатьевской летописях. Наиболее подробен рассказ Лаврентьевской летописи. Захватчики подошли к городу в то время, когда великий князь Владимирский Юрий Всеволодович с частью дружины ушел к реке Сити. Для устрашенья осажденных враги привезли под стены города плененного ими во время захвата Москвы сына Юрия Всеволодовича — князя Владимира Юрьевича, брата князей Всеволода и Мстислава Юрьевичей, которых Юрий Всеволодович оставил во Владимире вместо себя. Эпизод с Владимиром Юрьевичем производит не менее трагичное впечатление, чем самый рассказ о захвате города кочевниками. Несчастный пленник насильно приведен врагами к Золотым воротам Владимира, родного города князя. Они с усмешкой спрашивают владимирцев: «Знаете (узнаете) ли княжича вашего?»[266]. На стенах города стоят его братья, оставшаяся в городе дружина, горожане. Они видят позор и унижение князя, но помочь ему ничем не могут. В образе плененного молодого князя перед владимирцами предстает олицетворение ожидающей их самих участи: гибель, страдания, рабство.

Повествование о падении города, как и эпизод с Владимиром Юрьевичем, пронизано чувством обреченности и безысходности судьбы владимирцев. Орды захватчиков окружают город со всех сторон. Простояв некоторое время под стенами Владимира (за это время они успевают захватить Суздаль), они начинают готовиться к штурму: «Начаша лесы (в данном контексте какие-то осадные приспособления) и порокы (стенобитные орудия) ставити от утра и до вечера, а на ночь (за ночь) оградиша тыном около всего города». Осажденные не отказываются от борьбы. Всеволод и Мстислав обращаются к воинам: «Брате, луче ны (нам) есть умрети пред Златыми вороты за святую Богородицю и за правую веру, ниже (чем) в воли их быти». (Вспомним обращение Юрия Ингоревича к рязанцам из «Повести о разорении Рязани Батыем»: «Лутче нам смертию живота купити, нежели в поганой воли быти».)

Обреченность защитников города, их готовность идти на верную гибель раскрыты в таком эпизоде. После слов о том, что татары за ночь окружили город тыном, читаем: «И бысть наутрие (утром) увидев же се князь Всеволод и владыка Митрофан, яко (что) уже взяту быти граду (будет взят город), и внидоша в церковь в святую Богородицю и остригошася все в ангельскый образ от владыкы Митрофана». Пострижение в «ангельский образ» — высший монашеский чин — означало полное отречение от мира, и над людьми не духовного звания такой обряд совершался перед самой кончиной человека, когда не оставалось уже никакой надежды на выздоровление. Враги врываются в город со всех сторон и быстро овладевают им: В церкви Богородицы (Владимирский Успенский собор) на полатях (наверху, на хорах) спрятались княгиня со снохами и детьми и «множество бояр и людей». Ворвавшиеся в город захватчики «отбивше и отвориша двери церковныя и новолочивше (натаскав) леса около церкви и в церковь и зажгоша, и изьтхошася (задохлись) от великаго зноя вся сущая ту люди, инии же огнем скончашася, а иных оружием до конца предаша смерти».

Иного рода летописный рассказ о захвате монголо-татарами города Козельска, сохранившийся в Ипатьевской летописи. Этот рассказ иллюстрирует отчаянную храбрость и беспредельное мужество русских людей.

Войска Батыя, придя к небольшому городку Козельску, простояли под стенами этого города семь недель. Когда начался штурм города, то жители Козельска единодушно решили не сдаваться и биться до последнего. Сражение было столь кровопролитным, что о пропавшем без вести юном князе Козельска Василии «инии (некоторые) глаголаху (говорят), яко (что) во крови утонул». Батыевы воины после этой битвы «не смеють его (город Козельск) нарещи (называть) град Козлеск, но град злый»[267].