История русской литературы X—XVII веков

Первая половина повести, где описывается набег Довмонта, уже ставшего псковским князем, на Литву, битва под Раковором, сражение на реке Мироповне, не зависит от литературных образцов и наполнена отзвуками героических преданий очевидцев и участников этих событий. В отдельных случаях мы можем ощутить устно-эпическое происхождение, героическо-песенную основу эпизодов «Повести». Это проявляется и в лексике, и в отдельных оборотах, и в ритмике повествования. Литовцы, погнавшиеся за Довмонтом, «хотяще его руками яти и лютой смерти предати, а мужи псковичи мечи иссечи». Обращаясь к псковичам перед сражением, когда ему впервые приходится выступать с ними против врагов, Довмонт говорит: «Братьа мужи псковичи, кто стар, то отець, а кто млад той брат; слышал семь мужество ваше во всех странах; се же братья нам предлежит живот (жизнь) и смерть; братья мужи псковичи, потягнете за святую Троицу[307] и за святыа церкви, за свое отечьство».

«Повесть» проникнута воинской героикой, сдержанно, но с достоинством подчеркивает ратную доблесть псковичей. Наряду с поэтической приподнятостью для памятника характерна присущая псковской литературе деловитость и документальность. В тексте встречаются местные диалектные обороты, употребляются народно-поэтические эпитеты («ста шатры на бору чисте», «горы непроходимая», «малыа детки» и т. п.).

«Повесть о Довмонте» — яркий образец псковской литературы, оригинальное и самобытное произведение, которое вместе с тем тесно связано с литературой других княжеств Древней Руси.

«Повесть о Михаиле Ярославиче Тверском».

В ноябре 1318 г. в ходе политической борьбы между тверскими и московскими князьями за обладание Владимирским великокняжеским столом в Орде по проискам московского князя Юрия Даниловича был убит тверской князь Михаил Ярославич. Этому событию посвящена «Повесть о Михаиле Ярославиче Тверском», написанная в конце 1319 — начале 1320 г. очевидцем гибели князя[308]. Вероятнее всего, автором ее был игумен тверского Отроча монастыря Александр. Эта «Повесть» по своему характеру и жанру примыкает к рассмотренному нами «Житию Михаила Черниговского». Но если в «Житии Михаила Черниговского» подчеркивается религиозный характер подвига князя (он идет в Орду, чтобы обличить «нечестивую веру»), то в «Повести о Михаиле Ярославиче» причина гибели князя трактуется иначе.

Тверской князь, как и князь черниговский, отправляясь в Орду, знает, что там его ждет гибель, но он идет туда, чтобы отвратить ордынскую опасность, нависшую над его княжеством, пожертвовать собой ради блага своей земли. Когда бояре и сыновья князя, готовые пойти в Орду вместо него, предлагают Михаилу Ярославичу остаться дома, он говорит: «Видите, чада моя, яко не требуеть вас царь, детей моих, ни иного котораго, развие (кроме) мене, но моея главы хощеть. Аще бо аз где уклонюся, то вотчина моя вся в полону будеть и множество християн избиени будуть, аще ли после того умрети же ми есть, то лучшими есть ныне положити душю свою за многыя душа»[309].

Подвиг Михаила Ярославича носит гражданственный характер. В его образе представал идеализированный князь-правитель. В противоположность Михаилу Тверскому московский князь Юрий Данилович выступал как союзник Орды и враг Тверской земли. Осуждение московского князя особенно заметно проявляется в последнем эпизоде рассказа о том, как был убит Михаил Тверской. К валяющемуся на земле обнаженному телу убитого князя подъезжают темник (военачальник) Кавгадый и Юрий Данилович. Кавгадый выступает в «Повести» как главный обвинитель и коварный враг князя. И вот, даже он, «виде тело наго повержено», «с яростию» говорит московскому князю: «Не брат ли ти старейши, как отець, да чему такс лежить тело его наго повержено?» (В Распространенной редакции «Повести» сказано еще резче: «лаяше с яростию».) Вкладывая в уста Кавгадыя осудительные слова в адрес Юрия, автор тем самым хотел подчеркнуть всю низость поступка московского князя.

Лаконичная концовка «Повести», соответствующая всему духу произведения, является той яркой деталью повествования, которая удачно подчеркивает основную мысль произведения и наглядно свидетельствует о его литературном совершенстве. Здесь рассказывается о перевозке тела Михаила: «И положиша его (князя Михаила) на велицей досце (на широкую доску), и възложиша на телегу, и увиша ужи (обвязали веревками) крепко, и превезоша за реку, рекомую Адьжь, еже зовется (что по-русски значит) Горесть: горесть бо се ныне, братие, и есть в той час таковую видевши нужную (насильную) смерть господина своего князя Михаила».

Тверской рассказ о Михаиле Ярославиче своей темой и характером ее разработки не мог не волновать русского читателя.