История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год

«Глубокоуважаемый Валерий Яковлевич.

Каждый вечер я читаю «Urbi et orbi». Так как в эту минуту одно из таких навечерий, я, несмотря на всю мою сдержанность, не могу вовсе умолкнуть.

Что же Вы еще сделаете после этого? Ничего или —? У меня в голове груды стихов, но этих я никогда не предполагал возможными. Все, что я могу сделать (а делать что-нибудь необходимо), – это отказать себе в чести печататься в Вашем Альманахе, хотя бы Вы и позволили мне это. Быть рядом с Вами я не надеюсь никогда. То, что Вам известно, не знаю, доступно ли кому-нибудь еще и скоро ли будет доступно. Несмотря на всю излишность этого, я умолкаю только теперь.

Александр Блок

» (Собр. соч. Т. 8. С. 72).

В это время Александр Блок как бы завершает свой любовный цикл стихотворений, в которых он то раскрывает поток своих интимных любовных признаний, окрашенных религиозностью и мистикой, то неожиданно пробивается в них острая социальная тема (стихотворение «Фабрика» московский цензор вычеркнул в апреле 1904 года), то снова возникает священный для него сюжет – лирический дневник его интимных переживаний.

В это время начинается бурная переписка А. Блока и А. Белого. В это время Блок завершает университетскую работу «Болотов и Новиков», читает выходящие книги, особенно новые книги о символизме, и даёт им оценку: высоко отзывается о поэзии Вячеслава Иванова, вникает в его теоретический разговор о символизме, высказывает свои собственные суждения; в статье «Краски и слова» Блок полемизирует с теми критиками, кто привычно и беззаботно пишет о символистах, поверхностно, бездумно зачисляет в символисты всех, кто только крикнет: «Я символист!»; резко полемизирует с автором книги о Лермонтове Н. Котляревским: «Будем надеяться, что болтовня профессора Котляревского – последний пережиток печальных дней русской школьной системы – вялой, неумелой и несвободной, плоды которой у всех на глазах»; пишет превосходный очерк «Михаил Александрович Бакунин», вызвавший полемику среди символистов: «Чиновники плюются и корчатся, а мы читаем Бакунина и слушаем свист огня»… Словом, в журналах и газетах «Вопросы жизни», «Золотое руно», «Слово», «Перевал» предстаёт замечательный профессиональный критик и публицист Александр Блок, который внимательно и заинтересованно следит за литературной и театральной жизнью, давая глубокие и принципиальные оценки тем или иным художественным явлениям.

Возникают журналы «Мир искусства» (1899–1904), «Новый путь» (1903–1904), «Весы» (1904–1909), «Золотое руно» (1906–1909), которые принимают статьи и стихи Блока, появляются издательства «Скорпион» (1900) и «Гриф» (1903), в которых печатаются Валерий Брюсов, Константин Бальмонт, Андрей Белый со своими стихами и программными статьями, в которых проповедовался ярый индивидуализм и религиозный взгляд на мироустройство.

Общественные движения, студенческие, рабочие, крестьянские, стали больше привлекать и воздействовать на поэтическую душу поэта, всё чаще и чаще прислушивавшегося к улице. Замкнутый дом в Петербурге и в Шахматове то и дело подвергался ударам со стороны общества, вносящего разные толки о происходящем в действительности. Блок верит в перемены. Самодержавие умирает на глазах, что заменит его? – эти мысли постоянно бродили в душе поэта. События 1905 года ещё чётче обозначают в поэзии Блока общественно значимые мотивы. Во вторую книгу «Нечаянная радость» (М., 1907) А. Блок включает большую часть современных стихотворений. И вторую книгу Блока критики одобрили, высказав ряд замечаний о разрыве с любовной темой и отметив очевидное внимание автора к современности, к недавним революционным событиям, к митингам, к демонстрациям (в одной из демонстраций в 1905 году Блок принимал участие); таких стихотворений было немного, но внутренняя энергия этих стихотворений звала к переменам в обществе. Блок, конечно, не знал, к каким переменам придёт общество, но предчувствовал их.

Третью книгу стихотворений «Снежная маска» (СПб., 1907) Блок посвятил Нине Николаевне Волоховой, артистке театра Комиссаржевской, которая вскружила ему голову. В это же время, предчувствуя перемены в обществе, когда наступила свобода отношений между полами, Любовь Дмитриевна Менделеева-Блок тоже позволила себе любовные увлечения. Так сложно и противоречиво сложилась их совместная жизнь.