История русской революции. Том II, часть 2

Съезд советов народного хозяйства формулировал в декабре 1918 года схему социалистического строительства в следующих словах: «Диктатура мирового пролетариата становится исторической неизбежностью… Этим определяется развитие как всего мирового общества, так и каждой страны в отдельности. Установление диктатуры пролетариата и советской формы правления в других странах сделает возможным установление теснейших экономических сношений между странами, международное разделение труда в производственном отношении, наконец, организацию международных экономических органов управления». Тот факт, что подобная резолюция могла быть вынесена съездом государственных органов, перед которыми стояли чисто практические задачи – уголь, дрова, свекла, – лучше всего показывает, как безраздельно господствовала в тот период над сознанием партии перспектива перманентной революции.

В «Азбуке коммунизма», партийном учебнике, составленном Бухариным и Преображенским и выдержавшем большое число изданий, читаем: «Коммунистическая революция может победить только как мировая революция… При таком положении, когда рабочие победили только в одной стране, очень затруднено экономическое строительство… Для победы коммунизма необходима победа мировой революции».

В духе тех же идей Бухарин в популярной брошюре, которая многократно переиздавалась партией и переводилась на иностранные языки, писал: «Перед российским пролетариатом становится так резко, как никогда, проблема международной революции… Перманентная революция в России переходит в европейскую революцию пролетариата».

В известной книге Степанова-Скворцова «Электрификация», вышедшей под редакцией и с предисловием Ленина, в главе, которую редактор особенно горячо рекомендует вниманию читателей, говорится: «Пролетариат России никогда не думал создавать изолированное социалистическое государство. Самодовлеющее „социалистическое“ государство – мелкобуржуазный идеал. Известное приближение к нему мыслимо при экономическом и политическом преобладании мелкой буржуазии; в обособлении от внешнего мира она ищет способ для закрепления своих экономических форм, которые новой техникой и новой экономикой превращены в самые неустойчивые формы». Эти замечательные строки, по которым, несомненно, прошлась рука Ленина, бросают яркий луч света на последующую эволюцию эпигонов!

В тезисах по национальному и колониальному вопросу ко II конгрессу Коминтерна Ленин определяет общую задачу социализма, возвышающуюся над национальными этапами борьбы, как «создание единого, по общему плану регулируемого пролетариатом всех наций всемирного хозяйства, как целого, каковая тенденция вполне явственно обнаружена уже при капитализме и безусловно подлежит дальнейшему развитию и полному завершению при социализме». По отношению к этой преемственной и прогрессивной тенденции идея социалистического общества в отдельной стране представляет собою реакцию.

Условия возникновения диктатуры пролетариата и условия построения социалистического общества не тождественны, не однородны, в известных отношениях даже антагонистичны. То обстоятельство, что русский пролетариат первым пришел к власти, вовсе еще не значит, что он первым придет к социализму. Противоречивая неравномерность развития, приведшая к октябрьскому перевороту, не исчезла с его завершением: она оказалась заложена в самый фундамент первого рабочего государства.

«Чем более отсталой является страна, которой пришлось, в силу зигзагов истории, начать социалистическую революцию, – говорил Ленин в марте 1918 года, – тем труднее для нее переход от старых капиталистических отношений к социалистическим». Эта идея проходит через речи и статьи Ленина из года в год. «Нам революцию легко начать и труднее продолжать… – говорит он в мае того же года, – на Западе – революцию труднее начать, но будет легче продолжать». В декабре Ленин развивает ту же мысль пред крестьянской аудиторией, которой труднее всего перенестись за национальные границы: «там (на Западе) переход к социалистическому хозяйству… пойдет быстрее и будет совершаться легче, чем у нас… В союзе с социалистическим пролетариатом всего мира русское трудящееся крестьянство… поборет все невзгоды». «По сравнению с передовыми странами, – повторяет он в 1919 году, – русским было легче начать великую пролетарскую революцию, но им труднее будет продолжать ее и довести до окончательной победы, в смысле полной организации социалистического общества». «России, – снова настаивает Ленин 27 апреля 1920 года, – было легко начать социалистическую революцию, тогда как продолжать ее и довести ее до конца России будет труднее, чем европейским странам. Мне еще в начале 1918 года пришлось указывать на это обстоятельство, и двухлетний опыт после того вполне подтвердил правильность такого соображения».