История Русской Церкви (1700–1917 гг.)

«Духовный регламент» рекомендовал строить школьные здания вне города, но приступить к выполнению этой задачи епископы смогли только после введения штатов, во 2–й половине XVIII в. До тех пор семинарии помещались обычно в архиерейских домах в центре города, где «великие шумы и крики» вносили в занятия «беспокойство и помешательство», как жаловался Черниговский епископ еще в 1767 г. Для своекоштных учеников, живших на частных квартирах, большой помехой были военные постои [1398]. Так как фактически ученики находились под наблюдением школы лишь во время занятий (вспомним об учащихся Киевской Академии, на каникулах странствовавших в поисках подаяния), то ни о каком воспитании в смысле продуманной педагогической системы не могло быть и речи. Учащиеся воспитывались на основе общих представлений и понятий того времени, но прежде всего их формировали те особые традиции домашнего быта в семьях священнослужителей, которые становились все более прочными по мере обособления духовного сословия. Впрочем, недостаток нравственного воздействия со стороны учителей в духовной школе того времени вряд ли воспринимался именно как недостаток. О противном есть всего лишь одно–единственное свидетельство — исходит оно от митрополита Платона. В своей автобиографии он писал, «что учение, дабы было действительно, не столько зависит от остроумия и красноречия, сколько от чистоты и непорочности сердца учителева» [1399]. Позднее в своих инструкциях педагогам он требовал от них внимательности и любви к своим воспитанникам, чтобы «господа учители разговоры между собой серьезные и забавные имели почасту при учениках, а особливо в часы общих гуляний, отчего могут сии последние научиться лучшему между людей обхождению и пристойной смелости». «Наблюдайте, — пишет он в другом месте, — чтобы более моральными, нежели физическими, наказаниями ученики в своей должности были приводимы» [1400]. Воззрения митрополита Платона, выросшие из духа Просвещения, много способствовали внутреннему и внешнему развитию духовных школ его епархии, в особенности же Московской Академии. По словам позднейшего историка, «эпоха Платона» означала для этих учебных заведений одухотворение всей системы образования и воспитания. «Это был свой Петр Могила для Московской Академии. Без воли Платона ничто не было в ней предпринимаемо. С теплым, сердечным участием он вошел в ее жизнь, с неусыпным вниманием следил за учением, поощрял и наставников, и учеников, определил их занятия до мельчайших подробностей… Некоторые из учеников академии по его распоряжению посещали лекции в университете» [1401].