История с фотографией, часть 3 Диссертация и прочие хлопоты

-- Доминга, какая вероятность, что Белая Дама вернётся домой живая и невредимая?

-- Девяносто четыре процента, и продолжает расти. Не пойму, чего ты переживаешь, ты ж её только что выгнал.

-- Для того и выгнал. Прежде чем комментировать, посчитай вероятность побоев. Для себя.

-- Злой ты, Ромига.

-- Да, злой.

-- Кстати, для тебя опасность продолжает расти, -- предсказатель назвал проценты.

-- Спасибо за информацию. До свиданья.

Ромига нажал отбой. Преодолел желание смять трубку в кулаке, до осколков в ладонь и разряда тока по пальцам. Нет, ранить собственное тело и портить вещи -- не выход. А хорошая тренировка, как всегда, поможет. "Но как же я хочу очутиться где-нибудь, где никто, никогда не слышал о тайногородских интригах!"

Ещё один звонок:

-- Идальга, ты сделал антидот?

-- Нет, потерпи пару дней, пока "Сеть" отпустит сама. Не хочу тебя травить. И не рычи! Объясни, что случилось?

-- Ерунда, поссорился с женщиной.

-- Помочь тебе приготовить шуркь, или сам справишься?

-- Сам. Не о том речь. Опасаюсь дальше существовать вслепую. "Ласвегасы" сказали, опасность для меня продолжает расти. А другие, со стороны, замечают, что со мной что-то не так.

-- Не что-то, а вполне конкретные вещи. Кто такой наблюдательный? Твой старик?

-- Люда, с которой я иногда сплю.

-- Белая Дама, любительница медведей и навов?

-- Зачем спрашиваешь, если сам знаешь?

-- Уточняю, из кого делать шуркь.

-- Из индейки с олениной, и не забудь зайца.

-- Не, так не интересно.

-- А мне сейчас не интересны твои шутки, Идальга. Ладно, раз не можешь помочь, я пойду. Дел много.

-- Удачи.

На третий день, правда, отпустило. Фатальных ошибок геомант за время "слепоты" и "глухоты" не наделал. А прочие можно исправить или пережить. Заодно с геомантским чутьём вернулась яркость ощущений и сила эмоций. Местами больно, но в целом -- тоже хорошо.

Дни пролетали как снежинки. Ночи становились всё длиннее, деревья на улицах Москвы обросли гирляндами лампочек, дома -- иллюминацией. Даже с этой жалкой подмогой умирающий свет не способен был победить растущую тьму. Близился Карнавал Тёмного Двора, за ним -- человский Новый Год и Рождество.

Никто специально не подгадывал, но последнее в этом году заседание учёного совета пришлось на двадцать второе декабря. Как всегда безукоризненно свежий и лощеный, Р. К. Чернов развешивал плакаты к защите, под бдительным присмотром профессора Старостина. Женя Коренной сунулся помогать, но был послан не прогуливать лекции. Леночка с Веруней и примкнувшая к ним Ириска готовили банкет. Ромига на минутку заскочил к ним, выхватил из-под ножа криво отрезанный кусок ветчины, велел не халтурить. Вытряхнул на стол содержимое пакета, который Леночка как бы случайно задвинула поближе к своей сумке.

-- Ром, куда столько мяса? Собираешься общежитие кормить неделю после защиты?

-- Нет, пригласил родственников, -- бережливость Ромиги отчаянно протестовала ещё над списком закупок, но на банкет грозились прийти, минимум, четверо навов. -- Режьте всё. Увижу, зажимаете -- головы пооткручиваю!

Геннадий Николаевич Старостин увлечённо слушал доклад своего лучшего, теперь уже никаких сомнений, аспиранта. Текст утверждён, каждое слово знакомо почти наизусть. Однако Роман начал выступление с таким вдохновенным артистизмом, что профессор заслушался и засмотрелся. А потом пошли импровизации. С "отсебятиной" доклад зазвучал острее и полемичнее, на грани фола. Роман сшивал разрозненные факты стежками смелых догадок, открыто провоцировал дискуссию.

-- Боже, Ген, что он делает? Его же сейчас порвут! -- зашептала в ухо профессору Марина Мурина. -- Он у тебя что, заболел? Или влюбился в кого?

-- Не знаю. Провалит защиту -- сам порву.

Не провалил. На самые каверзные вопросы Роман отвечал с ошеломляющим остроумием и блеском. Исхитрился стравить между собой две группы спорщиков и битых полчаса, скрестив руки на груди, наблюдал дискуссию со стороны. Потом председатель опомнился, вернул защиту в нормальное русло. Выступили рецензенты, оппоненты, настала очередь научного руководителя. Геннадий Николаевич педантично высказал всё, что планировал. Затем предложил молодому коллеге не разбрасываться в пространство идеями и гипотезами, а честь по чести сесть за докторскую. Роман ухмыльнулся, пожал плечами: почему нет? А мыслями, кажется, был где-то далеко. "Наблюдательная Марина права?"

Как ни странно, отчаянный провокатор не словил ни единого "чёрного шара". После всех споров, проголосовали единогласно. Конечно, Роман со всеми членами совета переговорил заранее. Старостин не был уверен, что хочет знать, какие аргументы там звучали.