История с фотографией, часть 3 Диссертация и прочие хлопоты

Женя Коренной с трудом сдерживался, чтобы не рассказать Ириске, кто почтил её рисунки вниманием. Он сам впервые видел столько навов в одном месте. Впечатляющее зрелище! Даром, что они ничего особенного не делали. Ели-пили, каждый за пятерых. Сдержанно веселились. Беседовали о чём-то в своей тесной компании. Женька испугался, когда всей толпой налетели на художницу. Пережил пару неприятных минут, сознавая: если что, защитить её он не сможет. "Стоп, приятель! Профессорская дочка -- не твоя девушка. Болтала с кафедральными кумушками -- через слово поминала женишка. Вот бы кому руки-ноги пообломать".

С навами Ириска держалась молодцом, и рисунки им, похоже, понравились. Женька слышал от знакомых тайногородцев: пристальное внимание тёмных губит неокрепшие умы и таланты. Но Ириска выросла рядом с Ромигой. Да и самого Женьку кто привёл в Тайный Город и учит уму-разуму? Полукровка был уверен: от кратких бесед с язвительным, скорым на расправу навом пользы больше, чем от занудных лекций белобрысой и зеленоглазой родни. Женька любил и умел учиться, потому быстро понял, насколько занятия в хвалёной магической школе -- профанация. "Ради галочки, ради бумажки. И кто бы говорил, что бюрократию придумали челы". Протоптал дорожку к Генбеку Хамзи, стал учиться сам, по книгам -- не впервой. В школе не выпендривался, звёзд с неба не хватал, был крепким середнячком. И как ни распирало от новых умений и бурлящей в крови силы, упрямо твердил себе: "Магия -- инструмент, а не цель".

Цель Женька выбрал и не собирался отступать. Здесь, на этом банкете, заводил полезные знакомства с историками и археологами, которых ценил Ромига. Заприметил двух шасов, услышал обрывок фразы про Восточный Караван. Хотел сразу подойти, но вот, отвлёкся на расстроенную Ириску.

На вопросы, кто и чем обидел, художница молчала, как партизан. На предложение набить обидчику морду -- рассмеялась, поблагодарила, сказала, пока не надо. Смерила Женьку заинтересованным женским взглядом, тут же по-детски смутилась и убежала. "Ну вот, поднял настроение девушке -- свободен". Парень пожал плечами, удивляясь, чем зацепила его эта пигалица? Почему так хочется защитить её от всех опасностей мира? Особенно отбить у незнакомого Тохи, явно редкостного козла.

Профессор Старостин неожиданно сильно захмелел на первых же тостах. Очень хотел надраться в хлам, до перерыва в биографии, впервые лет за двадцать. Пошатываясь, обошёл стол, хлопнул по плечу виновника торжества: хорошая опора, надёжная. Самое то -- приобнять и повиснуть, свободной рукой воздеть бокал, привлекая внимание к очередному тосту.

-- Рома, ты крепко потрепал мои нервы. Сегодня и вообще. Но я за тебя рад! Я горжусь тобой! Большому кораблю -- большое плавание. Желаю тебе лавров Эванса и Шлимана. Выпьем, коллеги, за будущие великие открытия Романа Константиныча Чернова! Ура!

Два хрустальных бокала, остатки былой роскоши, соприкоснулись с мелодичным звоном, со всех сторон потянулись одноразовые рюмки и стаканчики. Роман тут же ответил, очень зубасто ухмыляясь.

-- Спасибо вам, Геннадий Николаевич за вашу безграничную доброту. Хотите, чтобы следующие поколения археологов так же костерили меня за кривые методики, как мы -- Шлимана с Эвансом?

-- Такова цена славы! -- с пьяной напыщенностью возразил профессор.

-- Нет уж, предпочитаю широкую известность в узком кругу. Хотя, если оставить наших скифов... Вон, Фарид Мантарович убеждает, что за великими открытиями надо ехать в Новый Свет, -- Роман заговорщически подмигнул шустрому, смуглому и носатому старичку, от разговора с которым его отвлекли.

Профессор не ожидал увидеть известного эксперта и коллекционера на защите своего аспиранта. Со смешанными чувствами слушал по-восточному длинный и цветистый благожелательный отзыв. Кто бы мог подумать: оказывается, именно этот "аксакал" когда-то выдал Роману путёвку в археологию. И продолжает направлять, судя по всему.

Старостин поддакнул, вопреки ощутимому уколу обиды.

-- Правильно убеждает. Обе Америки -- непаханое поле для археолога, -- бросил ревнивый родительский взгляд на дочь, засевшую в углу с блокнотом. -- Даже моя Ириска вдохновилась индейцами. Каждый вечер обсуждаем книжку про майя. Думаю, вдруг, наконец, бросит свои каракули и пойдёт по стопам отца? Но у тебя, Ром, огромный задел по скифам. Жаль всё выбрасывать и начинать на новом месте.

-- Пожалуй. А мне жаль будет, если Ириска передумает быть художником. Такой талант, как у неё, на дороге не валяется, -- Роман аккуратно отцепил от себя научного руководителя, усадил на стул, подлил вина.

Старостин, пьянея все больше, наблюдал, как Ириска трясёт блокнотом со свежими зарисовками перед впечатляющим выводком Черновых. Сосчитать их почему-то никак не получалось. Поймал Романа за полу пиджака:

-- Вон, Ром, глянь: от меня всё прячет, а тут целую толпу ценителей искусства нашла. В штатском. Жаль, среди такой кучи братьев -- ни одной сестры. Или у вас все женщины по домам сидят?