История с фотографией, часть 3 Диссертация и прочие хлопоты

Ромига и некто победили. Идальга рычал, видя в чужом сне свою вскрытую грудную клетку, наблюдая, как бывший ученик вырывает оттуда сердце. Ромига добил противника очень спокойно и обстоятельно, в лучших традициях воинов Нави. Если забыть, что Тьма не воюет с Тьмой. Ромига вспомнил об этом слишком поздно. Сам помертвел лицом, развернул катану лезвием к себе, примериваясь к собственному горлу. Неведомый некто не позволил. Геомант спрятал оружие и пошёл к дороге -- угловатыми, дёргаными движениями марионетки.

Для нава эта сцена была худшим кошмаром, чем для Семёныча. Но Идальга, леденея от ярости, просмотрел ещё пару вариаций. В одной сам снёс Ромиге голову, но не в том суть. Дознаватель понял, какой момент видит. Нечто подобное могло произойти, попытайся он выдернуть беглеца экстренным порталом. Портал стал бы ловушкой и выбросил его... "Да, например, под колёса машины геоманта". Этому фокусу Идальга когда-то учил Ромигу сам. "Спасибо интуиции, не полез".

Далее сюжет, похоже, снова сломался. Дознавателя накрыло ощущениями, для которых нет слов ни в навском, ни в русском. Чем-то похожим делился Ромига, когда показывал свои сны. Старик среагировал типично по-человски, ужасом. По-человски быстро загородился от неназываемого и непереносимого образами обычного смутного сна.

Чёрный кот скакал по крыше, выгнув спину дугой, ёршиком распушив хвост. Вроде играл... Ходил боком, обтираясь о перила, высоко подпрыгивал, кувыркался в воздухе, со всего маху бился спиной о жесть крыши. После очередного кульбита Идальга разглядел: к загривку кота присосался призрачный комок, будто амёба-переросток. И чем сильнее кот старался содрать или стряхнуть её с себя, тем больше тварь росла и проявлялась. Прыжки и кувырки ближе, ближе, опасно близко к краю... Кот то ли упал, то ли нарочно сиганул вниз.

Долгого полёта не вышло: шмякнулся с воплем о другую крышу этажом ниже. Дома разной высоты стояли ступеньками вплотную друг к другу, как бывает в старых московских дворах. Кот и тварь единым клубком то катились, то летели вниз: не поймёшь, кто сверху при очередном ударе. В реальности лестница крыш должна была скоро закончиться, но во сне опять брала своё дурная бесконечность. Живой клубок с отчаянным ором и летящими в стороны клочьями бился то о жесть, то о черепицу, то о тростниковый настил. Такого в Москве, кстати, тоже не бывает.

Семёныч с земли остолбенело наблюдал за падением, потом начал швырять камни, стараясь залепить в тварь. Мазал, мазал, прицелился получше -- попал!

Амёба словно раздвоилась: в чела полетел призрачный ком, обрётая подробности. Лицо мужчины. Наверное, тоже чела, хотя за генстатус Идальга не поручился бы. Грубовато-правильные черты обтёсаны возрастом до величавой монументальности. На правом глазу бельмо со странно изогнутым и вытянутым подобием зрачка. Левый прищурен, будто целится.

-- Смеешь мешать мне, червяк? Я же приказал: спать, пока не приду за тобой. Спать! -- голос -- громовым рыком, от которого рвутся барабанные перепонки. Но Семёныч и под миномётным огнём вставал в атаку.

-- Хрена тебе! Проснусь! -- кулаком в зрячий глаз, коленом в пах, обеими руками по затылку, когда согнётся. -- Прямо тут и наваляю, угробище одноглазое! А ну пусти Черныша... Ромигу!

Движения вязли, образы расплывались, дышать стало нечем, словно чел тонул в киселе. Но всё-таки часть внимания он на себя отвлёк. Кот приземлился на очередную крышу лапами вниз и юркнул в чердачное окно, содрав амёбу о край разбитого стекла, вместе со здоровенным куском шкуры. Семёныч заорал -- сам не понял, от чего: от ужаса или торжества...

И проснулся. Сел, торопясь после ужасов всласть надышаться и наглядеться на родную, милую, уютную мастерскую. Сморгнул, увидел перед собой нава.

-- Ромига?! -- тут же понял: нав другой, и чуть не взвыл от разочарования. На излёте надежды, что сон был пустым, спросил. -- А где Ромига?

Увы, Идальга тоже не знал:

-- Мы с комиссаром собирались спросить у тебя. Ты кричал. Что тебе снилось?

Какая-то мысль скользнула по краю сознания, но Семёныч был слишком измотан кошмаром, чтобы ухватить её за хвост. Мгновение подумал и честно выдал расшифровку всех видений разом, какую подсказали опыт и логика.

-- Херня. Несбывшаяся. А потом Ромигу увёл одноглазый. Я не смог, -- "вытащить его оттуда" застряло в горле, взорвало сердце невыносимой болью. Старик так и не успел сообразить, что его убило. Или этого не взяла "Игла": последние воспоминания умирающих слишком стремительны и хрупки. Чел уже не чувствовал рук Идальги на своих висках, не слышал формулу аркана...

Дознаватель тряс головой и рычал, благо свидетелей нет: "Игла" далась неожиданно тяжело. Выровнял дыхание, вернул на лицо бесстрастную маску, позвонил комиссару.

-- Старый геомант умер. Подробности позже. Труп я заберу для исследования.

Секунды молчания -- красноречивее любой брани. Очень вежливый, но приказ: