История с фотографией, часть 3 Диссертация и прочие хлопоты

-- Я помню, Терга. Главное, вовремя отличить одно от другого.

-- И сохранять волю к жизни до последнего вздоха, -- припечатал Терга.

-- Если получится, то и после, -- мягко усмехнулся геомант.

Терга не поддержал шутку. Резко сменив тему, заговорил о деталях боя, о том, что фокусы -- фокусами, а технику подтягивать надо. Ромига слушал, весь внимание.

"Сик транзит глориа мунди", -- фраза крутилась в голове Льва Моисеевича Серебрянца с самого утра. "Так проходит мирская слава", -- переводил он с мёртвого языка, глядя в полупустой зал.

Когда-то здесь сидели даже в проходах, а лектор с удовольствием высматривал лица постоянных поклонников. Теперь больше радовался незнакомцам. Старым слушателям нового сообщить нечего, уже давно. Исследование зашло в тупик с тех самых пор, как Серебрянц захлопнул за собой двери научного сообщества и отправился в лекционное турне по городам и весям. Интересное и прибыльное, особенно поначалу. Однако надежды, что публика принесёт к ногам историка новые свидетельства о нелюдях, мягко говоря, не оправдались. Возможно, он просто не умел вылавливать нужное из мутного потока бреда и вранья? Одно дело, архивная работа, которой учили. Другое, общение с публикой, гм... разной степени адекватности. Иногда Серебрянц сам себе казался психом, вроде ловцов йети и контактёров с летающими тарелками. Иногда был уверен: тем несчастным, на самом деле, свернули мозги гнусные колдуны, которых сам он никак не может вывести на чистую воду. Видел: чем дальше, тем несерьёзнее люди воспринимают любую "паранормальщину". И на него уже смотрят не как на учёного, а как на артиста разговорного жанра.

"Сик транзит глориа мунди... Нет, не сама проходит! Это проклятые неуловимые нелюди украли у меня славу! Сколько раз встречал понимающие улыбочки, намёки и молчание. Они всегда рядом. Смотрят, издеваются. Ненавижу!"

Взгляд историка упёрся в белобрысого парня на третьем ряду. Патлатый, плечи как шкаф, мощные загорелые руки до локтей унизаны нелепыми тесёмками-браслетами. Чиркнул карандашом в блокноте и вдруг заговорщицки подмигнул. Или показалось?

Всю свою ненависть Серебрянц вложил в рассказ об успехах Святой Инквизиции, подробно живописуя разные способы пыток и казней. По жизни, падал в обморок от одного вида крови: своей, чужой, не важно. Но на словах готов был рвать врагов человечества на куски. Стучал сухоньким кулачком по кафедре, выкатывал глаза, брызгал слюной. Обращался, в основном, к белобрысому. Всё больше распалялся, встречая знакомый взгляд: спокойный, уверенный, знающий. Увы, как всегда, заинтересованность парня быстро сменилась разочарованием и скукой. На длинной цитате из "Молота ведьм" он брезгливо поджал губы и ушёл, не досидев до конца лекции.

"Ну, погоди! Мы ещё доберёмся до тебя, вражье отродье!" -- подзуживал себя Серебрянц. Стал искать в зале нового основного слушателя, но публика, как назло, подобралась на редкость снулая и блёклая. "Где же вы, славные, могучие "мы"? Не для кого выступать, незачем. Даже билетный сбор не покроет аренду зала. Может, зря я отказался от того предложения? Если то был не розыгрыш коллег. Или не провокация проклятых нелюдей. Ненавижу, как же я вас всех ненавижу!" Историку хотелось заорать и швырнуть в зал графин с водой. Но человечек на сцене продолжал говорить по заученному, а графины уступили место дурацким пластиковым бутылкам.

Когда-то именно в этом зале Серебрянц встретил искушение. Любил думать, будто геройски его отверг. "Или, наоборот, свалял величайшую в жизни глупость?" Так и мерещилась акулья ухмылочка типа, назвавшегося Романом Черновым. "До сих пор иногда передают от него привет, портят настроение на неделю-другую. А может, это один и тот же нелюдь, просто в разных обличьях? Чернявый хлыщ, прелестная рыженькая девица, белобрысый хиппи... Вот ещё участковый на днях приходил, задавал странные вопросы. Разные-то разные, но все они чем-то неуловимо похожи. Главное, этот взгляд! Нет, пусть матушка помалкивает, будто мне пора лечить паранойю!"

А нав даже не догадывался, что стал личным кошмаром Чокнутого Лёвушки. При случае, рад был пополнить его аудиторию новыми слушателями. Под настроение, и приветы через них передавал. Однако именно сейчас Ромиге было совершенно не до Серебрянца. Женя Коренной тоже интересовал геоманта постольку-поскольку. Вероятно, в скором будущем судьба полукровки переплетётся с судьбой одной маленькой художницы. Женька даст ей опору в трудную минуту, поможет сберечь жизнь и талант. "Когда... если я буду не в состоянии влиять на события".

Обостренное чутьё подсказывало Ромиге, что любовно выпестованный, расписанный на годы вперёд проект "археолог Чернов" вскоре может быть свёрнут. По форс-мажорным обстоятельствам. Нава это бесило. Ромига привык строить планы и менять их по собственному произволу или по приказу иерархов Нави. Неведомая сила, внезапно и грубо вторгшаяся в его жизнь, не принадлежала изначальной Тьме. Значит, не имела ни малейших прав на её Стрелу. Прав не имела, однако брала их. Пусть, не до конца успешно...