История с географией

Февральская революция, как морская пучина, поглотила все: и могилевского губернатора с казенной палатой, и сенненскую управу с Щаврами. Еще счастье наше, что последний акт щавровской эпопеи был закончен нами вовремя! Спрашивается невольно, заканчивая хоть и очень поздно, щавровскую эпопею, что же она нам стоила? Потеряли ли мы или сыграли вничью?

Так как вопреки событиям и стихиям (наводнение 1924 года только подмочило наши бумаги), щавровский архив пока в целости, поэтому является полная возможность проверить все данные. Сохранились все приходно-расходные книги, которые мы с Горошко вели, проверяя друг друга; все судебные дела, все отчеты, черновики, прошения и пр., очень кратко здесь я напоминаю только, что Бернович в своем докладе при покупке Щавров рассчитывал, что покупает нам две тысячи пятьсот восемь десятин и надеялся иметь тогда в приходе двести сорок семь тысяч. После же измеренья земли, когда выяснился обман бывших владельцев, он уже считал две тысячи сто семьдесят пять десятин, в приходе все надеялся получить двести двадцать тысяч девятьсот рублей. Мы же получили за это количество менее двухсот тысяч.

В составленной нами сравнительной таблице Бернович рассчитывал продать тысячу семьсот три десятины за сто девяносто три тысячи шестьсот рублей, мы же их продали за сто восемьдесят тысяч, потому что он рассчитывал эту землю в округу продать по сто одиннадцать рублей за десятину, мы же продали по сто одному рублю, потому что в числе этой земли он просмотрел восемьдесят десятин спорной, но и самой ценной земли, за которую мы и не могли взыскать обычную цену, а должны были идти на уступки. Он принял пятьсот две десятины старообрядческой земли за четыреста десять десятин и сфантазировал (без всякого основания) получить за четыреста десять десятин правительственный выкуп в семнадцать тысяч, мы же получили менее десяти тысяч; он рассчитывал получить за Сикеринку две с половиной тысячи; мы же ничего не получили, [так] как в безнадежном захвате уже десятки лет у крестьян.

Он рассчитывал выиграть на разнице курса при погашении двух с половиной тысячи рублей, мы же не погашали, а переводили ссуду на покупаемую землю. Таким образом та разница в приходе, которая получилась у нас, была вызвана не нашими ошибками, а исключительно ошибочными расчетами Берновича.

Что же касается расходов, Бернович широко рассчитывал их в двести тысяч девятьсот рублей на один год. Наши расходы за три года с хвостом еще на пять лет (когда получились, наконец, выкупные и деньги по закладным), равнялись всего тем же двумстам тысячам, причем нельзя было забывать, какой расход у нас выпал на жалобы, поездки, судебные пошлины, расходы на поверенных, отступные и пр., потому что мы отбивали чуть ли не половину имения судом! Сколько пришлось уступить земли крестьянам, потерявшим свои задатки у Судомира! Уступать по цене значительно ниже ее стоимости, и все-таки мы с Витей, с помощью одного лишь честного и преданного Горошко, сумели выскочить из той страшной беды, которая нам грозила в Щаврах!

Была ли у нас потеря? Определить это трудно. Рассчитывая канцелярски, высчитывая расход из прихода или наоборот, потеря была около четырех тысяч. Я ее высчитала, эту потерю, чтобы проверить свою совесть по отношению к Берновичу. Имели ли мы право отказать ему в наградных, когда он так подвел нас и, возможно, продолжая свою политику с покупателями, совсем бы разорил нас, нисколько этого не желая, потому что все же это был порядочный человек, но вовсе не приспособленный к комиссионерской деятельности. Несомненно, что, если бы при ликвидации Щавров мы получили бы заработок, мы поделились бы им с Берновичем и после разрыва. Но заработка этого не было и, главное, совсем не могло быть, не потому только, что вместо двух тысяч пятисот десятин мы получили две тысячи сто семьдесят пять десятин, а, что гораздо хуже, что эта земля наполовину оказалась чужой или запроданной, или спорной, под судом, выкупной и пр. И потому что самые ценные участки, на стоимости которых Бернович строил свои воздушные замки, эти участки земли в центре и Батурах, собственно и оказались в нетях!

Словом, такой чудовищный обман никак не мог бы сойти нам даром! Мы бы и запутались, и разорились, погибли бы, если бы не чудесная выручка Сарн!

Возвращаясь мысленно к началу сарновского дела, приходится невольно задуматься, вспоминая: как совершенно случайно услышанный разговор в вагоне послужил причиной покупки Сарн, вопреки рассудку и здравому смыслу. Как совершенно случайно самые неожиданные обстоятельства помогли нам достичь намеченную цель. Никто не верил в успех дела, не только озабоченные за нас наши близкие, но и самые опытные комиссионеры. Не случайно ли все это? А письмо Оленьки от двадцать девятого августа 1910 года?