История с продолжением

– С ними что говори, что не говори – всё едино, – подытожил Лин, – тебе вон наваляли неизвестно за что…

– Как – не известно? Очень даже известно. Я им сказал, что их власть, которую они так хвалят, гроша ломанного на самом деле не стоит.

– Это когда было? – опешил Лин.

– На днях. Не переношу разговоров о политике, вот и вмешался.

Лена представила себе картину – Пятый с ящиком на плечах начинает втолковывать Коле своё мнение. Её разобрал смех.

– Ты чего смеёшься? – спросил Пятый.

– Лучшего способа выглядеть идиотом ты и придумать не мог.

– Знаю. Но не люблю я политику, хоть ты тресни. Понимаешь?

– Всё я понимаю. Лин, тебе бутерброд с вареньем сделать?

– Сделай, – оживился Лин, – и Пятому тоже сделай, и себя не забудь. Пятый, поставь чай, а то всухомятку не охота. Вы кипятильник привезли?

– Всё мы привезли. Изобилие, как в книге о вкусной и здоровой пище. Только без мяса. Потому, что ты его не ешь. А то и мясо бы приперли. – Лена поставила на тумбочку большую железную эмалированную кружку. – Пятый, пойди принеси водички, мне тащится не охота.

Пятый вышел. Лин тихо, едва слышно, спросил Лену:

– Слушай, он сильно расстроился?

– Не то слово, – шепотом ответила та. – Полночи кошмары снились.

– Какой же я дебил, – прошептал Лин, – просто диву даюсь… Что у меня с головой такое?

– Да ладно. Теперь-то всё уже в порядке. Конечно, поволноваться он меня заставил… но он…

Лена не договорила – вошёл Пятый. Он пристроил кружку на тумбочку, отыскал розетку, воткнул в неё вилку кипятильника и вопрошающе поглядел на Лену.

– Заварка где? – спросил он. – А то я не брал, так и знай.

– У меня в сумке. Достань, будь любезен.

– Какие манеры! – Лин усмехнулся. – Пятый, ты теперь не забудь добавить “миледи” или “мисс”.

– Идите вы, сэр, знаете куда? – вежливо начал Пятый.

– Рыжий, перестань. – попросила Лена. – Он просто вежливый.

– Я тоже, – заметил Лин, – иногда. Но не сегодня. У меня сегодня такое настроение, что я могу запросто довести вот этого до состояния нестояния, я ему напомню про то, как кто-то сунул свою шаловливую ручку в распределительный щит, в котором было триста восемьдесят…

– А я тебе могу напомнить про то, как кто-то дрался АКМом, как кайлом. Лин, дорогой мой, из автомата стреляют, им не размахивают! Или ты забыл?…

– После автомата со мной было всё в порядке, а вот с тобой после щита… ты меня извини. Тут я всё же на голову впереди тебя!

– Тебе просто везёт, – возразил Пятый.

– Нет! Я просто умнее, – парировал Лин, – и тебе пора это понять. Посмотри на себя со стороны, подумай. Там, где я остаюсь целым и невредимым, ты почему-то всегда вляпываешься по самые уши…

– Именно поэтому ты пару дней назад попал в клетку, – заметил Пятый, – ты же у нас самый умный…

– Вот приедет Валентина и даст вам всем без разбору, и умным, и глупым. Чего вы ругаетесь, от нечего делать?… – Лена с непониманием смотрела на них.

– Ага, – просто ответил Лин. – Скучно тут, понимаешь? А с кем мне ещё ругаться, кроме как с Пятым? И он тоже не прочь…

– Ну уж нет, дорогой мой. Я существо мирное, – Пятый сел поудобней и продолжил, – не то что некоторые. Рыжий у нас таков, Лена что без дурости своей не мыслит жизни вообще. Его хлебом не корми…

– Слушай, родной! – Лин сел на койке. – Прекрати! Говорит Лене гадости про меня, а она верит… что будет с моей репутацией?

– А ничего, – примирительно сказал Пятый, – она же всё понимает. Видишь ли, Ленок, всё, что происходит здесь с нами – целиком и полностью моя вина. И то, что Лин меня за это всего лишь подначивает, меня несколько удивляет. Я бы меньше удивился, если бы он меня пришиб. Прости, рыжий. Если сможешь. И за клетку эту чёртову прости. Ты был прав… когда говорил по дороге про то, что…

– Нет, дружок, – взгляд Лина потяжелел и посерьёзнел, – никто не прав. Мы с тобой совершили за это время кучу ошибок, самая главная из которых весьма оригинальна – мы не смогли выделить и исправить ту самую главную ошибку. А помочь нам в этом некому, сам понимаешь. И в том, что сопротивляться этому всему опасно, ты прав. На сто процентов прав. Я же это тоже чувствую. И вижу, не слепой. В конечном счёте, вполне вероятно, есть ещё какой-то выход, нам никто не мешает попробовать его отыскать. Мы долго не продержимся, если события будут развиваться в столь стремительном темпе.

– Это я понимаю. С первой частью твоей речи я согласен. Но не со второй, ты уж меня прости, ладно. Моё мнение ты превосходно знаешь, что толку повторять всё по десять раз?…

– Эй, народ, так вы чай-то пить будете или нет? – спросила Лена. – А то он и так уже почти холодный…

* * *

– Понимаешь, Лена, – говорил Пятый по дороге обратно, к Лене домой, – Лин просто-напросто так устроен. У него и в лучшие годы было семь пятниц на неделе, а уж теперь… Он импульсивен, несдержан, запросто может нагрубить… зато потом раскаивается. А я… – он помолчал, затем продолжил, – я – полная противоположность ему. У меня всё наоборот.

– Ты не жалеешь о своих поступках? – спросила Лена.

– Как же, не жалею… Жалею. Но молча.

– Понятно. Слушай, а Лина там ещё долго продержат?