История села Мотовилово. Тетрадь 15. Колхоз

Но они, видимо, все же снисходительно вошли в Ванькино положение, ведь прогул-то был допущен не ради лени, а по причине работы в поле на севе. Ещё не дойдя до села, Ванька заслышал тарахтенье, а потом и увидел пашущие на колхозной земле трактора «фордзоны». Здесь же, только ближе к селу, колхозники пахали и на лошадях. Ванька, в числе заинтересовавшихся людей толпившихся около пашущих тракторов, с большим любопытством стал наблюдать за работой столь удивительной и умной машины. Трактор на поле села, который впервые завидили мужики-крестьяне по истине умопомрачающая диковина. Сам трактор, на первый взгляд представляет собой железный ящик на четырёх колёсах, хлопотливо и настойчиво тарахтя отфыркивается приятным на вкус сизоватым дымом. На сиденье сидит человек-тракторист, он-то и повелевает всей работой, этой трепетно-дрожащей махины, он-то и направляет её в движение туда, куда надо, и тащить за собой прицепленный плуг.

— Больно глыбоко пашут! — возмущенно заметил один мужик весь обросший густой бородой, с любопытством наблюдавший за тракторами.

— Чего ты баишь? — спросил у него рябой мужик.

— Глыбоко, говорю, пашут. Золу на верх земли выворачивают, родиться ничего не будет! Ведь урожайный-то слой земли в самом верху находится, а они его вниз хоронют. Этим они только землю коверкают, над землёй издеваются — это не по-крестьянски. Право видит бог! — с чувством знатока мужицкой агрономии, и с жалостью к земли высказался бородач.

— Зато им межи нипочём, видишь, как они все неровности поля заравнивают! — заметил рябой мужик.

— Да межи-то они горазды заравнивать-то. А они, межи-то с покон веку на полях велись, без них не обойтись, ведь они размежёвывают от «твоего» «моё», — в защиту межей высказался старичок, заинтересованный тракторами, присоединился к разговаривающим мужикам.

— У межей-то есть и плохая сторона — поля на мелкие лоскутья рассекают и в них сорные травы зимой приют имеют, а ведь сорняки-то первая помеха для хлебов! — заметил рыжеватый молодой мужик.

— Так они же, колхозники-то не только тракторами, вон и на лошадях-то пашут! — указывая в ту сторону, где пахари пашут на семи колхозных с подрезанными хвостами лошадях, ездя с плугом друг за другом по сравнительно большому участку земли-одворицы. — А простым плугом межи не заровняешь! — заметил бородач.

— Обкарнали у лошадей гривы и хвосты по самую репицу и думают дело! — с возмущением высказался рябой мужик. — Колхоз, значит, это ново, а в колхозе всё должно быть ново-обновлёнными и земля, и люди, и лошади, вот и обрезали хвосты-то! — с полушутливой усмешкой проговорил рыжеватый молодой мужик.

— Так это откуда в колхозе-то лошади-то взялись, ведь у них во всех семнадцати хозяйствах оказалось всего две лошади? — дознавался один из мужиков.

— Было две, стало семь. Пять лошадей для колхоза Государство выделило! И все они отличились от наших сельских и ростом больше и силой помогучее, особенно вон та сивая-то глядите-ка, как она легко и статно с плугом-то идёт! — с похвалой о лошадях, Государством данных колхозу, отозвался рыжий.

На лошадях и на тракторах, выделенных совхозом им. Калинина для помощи колхозу, колхозники в эту весну 1930 года проделали «первую борозду» новой невиданной до сего времени, колхозной жизни. А на задворках села, около «Соснового» болота, колхозниками началось строительство скотного двора, явившемся «первым колышком» административного центра колхоза.

В селе появилась неведомая до сих пор кличка людей, состоявших в колхозе — «колхознички».

Возвращение Саньки. Снова с Наташкой

Из Томска, Санька приехал весной. Его домой позвало беспокойство о семье и хозяйстве, о котором в письмах ему напоминали отец и мать. В течение зимы Санька из Томска прислал две посылки, которые он высылал на имя Ваньки, так как он, учась в Чернухе имел возможность и скорее получить посылки с почты. Санькины посылки дома раскрывали всей семьёй с торжеством. Наряду с фруктами, всем были присланы персональные подарки: Ваньке — ученический пенал с набором карандашей, матери — платок, а отцу — набор столовых вилок, зная, что он любил угощать гостей и любил сервировку стола. Подарками все были довольны и заочно благодарили Саньку.

Теперь Санька снова дома, но как только улеглись приятные минуты встречи Саньки в дому, отец снова стал проявлять своё недовольство, тем, что от грамотея Саньки в хозяйстве нельзя ожидать приполку. Отец при малейшем недовольстве семьёй, свою досаду срывал на Саньке упрекая его в лености. Не называя прямо имя Саньки, отец в недовольстве своём, окольно намеревался всячески опорочить Саньку, хотя речь его велась иногда в мягких тонах и прямо не касалась личности Саньки. Но Санька догадывался, что камешки летят в его огород и не выдержав наговоров отца, иногда не выдержанно вспыливая, словесно оборонялся, допуская грубость.

Семья сидела за столом, ужинала.